— Это очень расстроило вас, я вижу.
— Я почти не знаю семьи Джорджа, — продолжала Магдалена. — Мистера Ли я видела всего дважды — на нашей свадьбе и еще как-то раз. Альфреда и Лидию я видела, конечно, чаще, но все равно они мне совсем чужие.
Снова этот испуганный детский взгляд широко раскрытых глаз. Снова в глазах Эркюля Пуаро появилось восхищение, и снова он подумал: «Elle joue très bien la comedie, cette petite»[6].
— Да, понимаю, — сказал полковник Джонсон. — Я прошу вас только ответить мне, когда вы видели в последний раз своего свекра живым?
— Только это? Это было после обеда. Это было просто ужасно!
— Ужасно? — быстро спросил Джонсон. — Но почему?
— Они были так рассержены!
— Кто рассержен?
— О, все они… Кроме Джорджа, разумеется. Отец ему ничего не сказал. Но все другие!..
— Что конкретно произошло?
— Когда мы вошли — мистер Ли нас всех к себе пригласил, он говорил по телефону со своим поверенным относительно завещания. Потом он спросил Альфреда, почему тот такой мрачный. Лично я думаю, это было потому, что домой вернулся Гарри. Альфред, по-моему, был этим очень недоволен. Видите ли, в свое время Гарри сделал что-то ужасное. Затем мистер Ли заговорил о своей жене — она давно умерла — и сказал, что она была безмозглой женщиной, и тут Дэвид вскочил и бросился на него, как будто хотел его убить… О!.. — Она внезапно запнулась. В глазах ее отразилась тревога. — Я не это хотела сказать… я совсем не это хотела сказать!
— Понятно, понятно, — ласково произнес полковник Джонсон. — Обычное сравнение, все понятно.
— Хильда — это жена Дэвида — успокоила его, и… и… насколько я помню, на этом все кончилось. Мистер Ли сказал, что больше никого из нас не хочет видеть. И мы все ушли.
— И больше вы его не видели?
— Да. Пока… пока…
Она задрожала.
— Да, да, понятно, — сказал полковник Джонсон. — А где вы были в момент убийства?
— Позвольте… Кажется, в гостиной.
— Вы уверены?
Магдалена быстро заморгала глазами.
— Ах да, конечно! Как глупо с моей стороны… Я ушла звонить. Так все смешалось…
— Значит, вы звонили. Из этой комнаты?
— Да, это единственный телефон в доме, если не считать того, что стоял в комнате моего свекра.
— Был еще кто-нибудь, кроме вас, в этой комнате? — спросил суперинтендант Сагден.
— Нет, я была одна, — ответила она, широко открыв от удивления глаза.
— Сколько времени вы звонили?
— Даже не знаю. По вечерам всегда очень трудно дозвониться.
— Это был междугородный разговор?
— Да, с Вестерингэмом.
