— Вы знаете, мадемуазель, что у вашей сестры больное сердце? — спросил он, сопровождая вопрос внимательным, испытующим взглядом.
Она смотрела на его руку, отмечая ухоженные ногти и блеск тонких волосков на запястье, выбивавшихся из-под манжеты. Его холодная самоуверенность очень волновала ее. Он был слишком самоуверен. Кроме того, она представала сейчас перед ним в неприглядном свете — работа возле винного пресса смазала ее макияж, и она чувствовала, что выглядит непривлекательно.
— Значит, это был не обморок? — наконец произнесла она уклончиво.
— А вы думали, что она просто-напросто надышалась винными парами?
— Я надеялась, что с ней не случилось ничего страшного, — поправила она его.
Викки сама удивилась тому, что смогла ответить ему так спокойно, потому что с того момента, как он приехал в замок, мысли ее были в полном беспорядке. Взгляд этих голубых глаз проникал в самую глубь ее души.
Будучи хирургом, он привык к внезапным драматическим событиям и знал, что скрывается за внешней стороной лучше, чем она. Викки приготовилась к его следующему вопросу, не поднимая глаз.
— У мадемуазель все в порядке с сердцем?
Викки помолчала. Ей не хотелось отвечать. Этот человек был для нее просто стихийным бедствием. Он уже знал слишком много о Сузи, как врач. И все же, что она могла сделать? Он не был человеком, от которого можно было отделаться ловкими маневрами. Но она сражалась на стороне Сузи. Последовало короткое молчание, во время которого, бессознательно отвечая на его пристальный взгляд, направленный на ее склоненную голову, она подняла глаза и прямо взглянула на него. По ее венам вдруг промчался ток. Она замерла и решила быть откровенной:
— Нет, у нее нет врожденных болезней. Когда она была маленькой, у нее был приступ ревматической лихорадки, а после него в сердце остались шумы.
— Бедняжка! — Он, похоже, уже обдумал сказанное ею. — Вы знали об этом и позволили ей заниматься тем, что она делала сегодня? — глубоко вздохнув, произнес он.
Викки вспыхнула. Как он смеет критиковать ее? Он зашел слишком далеко, даже как врач!
— Моя сестра совершеннолетняя и может делать то, что хочет, но даже она не настолько глупа, чтобы перенапрягаться теперь, после того, что произошло. — холодно произнесла Викки.
Некоторое время он продолжал изучать ее вспыхнувшее, рассерженное лицо, ее волосы, похожие на шелковый нимб, ее глаза — темные и блестящие, полные негодования.
Она могла бы объяснить нежелание Сузи признаться в своей слабости, но этот мужчина был другом семьи и, возможно, только посмеялся бы над ее страхами. Он мог даже подумать, что сама Викки, желая, чтобы ее сестра вышла замуж, могла посоветовать ей промолчать.
