Сторм молчала. Рауль бережно, одним пальцем погладил ее подбородок.
— Пришла пора тебе отправиться в новое путешествие — по морям любви. Команда небольшая, всего ты и я. Поверь, это будет стоить всех твоих прежних приключений…
Ни один мускул не дрогнул на лице Сторм, когда палец Рауля коснулся ее нежной кожи; синие и бездонные, словно воды Карибского моря, глаза оставались спокойными.
— Как мило с твоей стороны, что тебе удалось сохранить свои пальцы! Приберег их, стало быть, для меня? Они тебе, часом, не надоели? — Рауль проворно отдернул руку. — Ты не только свинья, Рауль, ты еще и дурак. Как будто я не понимаю, что постель — отнюдь не единственное, что ты хочешь разделить со мной!
Рауль, поколебавшись, ухмыльнулся:
— А ты догадлива! Не скрою, я хотел бы разделить с тобой кое-что еще. По-моему, это неплохая идея! Я с моим опытом и ты с твоими… скажем так, друзьями среди сильных мира сего — отличная парочка, черт возьми! Да мы с тобой заставим все побережье трепетать от одного лишь упоминания наших имен! — Он помолчал, выжидая. — Разве не этого хотел твой отец?
Взгляд Сторм сверкнул, словно молния:
— Да если бы он сейчас слышал тебя, то отрезал бы тебе твой недомерок и скормил его чайкам!
Впрочем, гнев ее тут же прошел. Она лениво откинулась на спинку стула:
— Испугался? Ну-ну, не плачь — так и быть, оставлю тебе твою игрушку… ради нашей дружбы. Благодари Бога, что я все-таки не так вспыльчива, как мой папаша, царство ему небесное.
Сторм встала из-за стола. Рауль, опешив, смотрел, как она направляется к выходу.
— Помяни мои слова, Сторм О’Малли! Подумай, только что ты отказалась от очень выгодной сделки! Такой шанс выпадает раз в жизни, дурочка!
В дверях Сторм обернулась:
— Да такое предложение я получу от любого быка в базарный день! Зато от него по крайней мере не так воняет!
Все, кто был в таверне, разразились одобрительными восклицаниями в адрес Сторм, и Рауль, чтобы заглушить ярость, громко приказал принести вина. Он уже не в первый раз получал отказ от Сторм О’Малли — и, надо думать, не в последний, ему было не привыкать. Но никогда еще отказ для него не сопровождался таким позором.
Когда Сторм проходила мимо компании пьяниц, руки ее были засунуты за пояс, что при необходимости делало доступ к кинжалу очень легким. Длинная шпага позвякивала об один из ее высоких, до колен, ботфортов из телячьей кожи; на ремне, пропущенном под длинным кафтаном от левого плеча через грудь, висел заряженный пистолет. Еще один кинжал был засунут за голенище. Единственным украшением, которое позволяла себе Сторм, была густая грива янтарных волос, которая колыхалась за спиной при каждом ее шаге.
