Лицо Саймона сразу подобрело, и он вздохнул, словно сетуя на самого себя.
— Прости и ты, родная. — Он подошел к сестре и слегка дотронулся губами до ее лба. — Я не должен был так разговаривать. Просто мысли у меня заняты другим…
Августа смотрела на брата не отрываясь, не зная, что сказать.
— Саймон…
В этот миг послышалось ржание лошади.
— Наконец-то! — воскликнул молодой человек и энергично направился к выходу.
Рывком раскрыв дверь, он на минуту остановился:
— Ты ведь передашь мои извинения дамам, сестренка? Молодец, умная девочка! Поцелуй меня.
Августа подбежала к нему, наградив его столь крепким поцелуем, что Саймон не мог не рассмеяться, вырываясь из ее цепких объятий.
— Я привезу тебе что-нибудь с островов. И по возвращении жду полного отчета о твоих сердечных победах!
Крепко пожав ей руку, он повернулся к Питеру — своему управляющему — и принял от него удила.
— Итак, Питер, — торжественно объявил он, — я передаю в твои руки все самое ценное, что у меня есть: моих лошадей, мои земли и мою горячо любимую сестру! — Он улыбнулся, словно желая смягчить серьезность этого заявления. — Нет никого, кому бы я мог доверять так, как тебе.
Питер посмотрел на человека, который последние десять лет был для него скорее другом, и его широкое лицо расплылось в добродушной улыбке.
— Будьте уверены, хозяин! Хотя, — он лукаво посмотрел на Августу, — за этой пташкой нужен глаз да глаз!
— На тебя вся надежда, приятель. — Саймон вскочил в седло и послал Августе воздушный поцелуй: — Я вернусь так скоро, что ты, сестренка, даже не заметишь. Береги себя!
Он сделал круг на лошади и, пришпорив ее, помчался прочь от печальных глаз Августы, неотрывно следившей за ним.
Брат уже давно скрылся из виду, а она стояла все так же неподвижно, пока Питер не вывел ее из забытья:
— Что приуныли, мисс? Не навек же, я думаю, уехал хозяин!
Августа, выйдя из оцепенения, притворно рассмеялась:
— И в самом деле, что это я стою как дура! Меня же ждут тети!
Подобрав юбки, она поспешила к дому. Питер с невозмутимым видом последовал за ней:
— Не стоит, мисс, так беспокоиться за брата — ведь не может же он и в самом деле всю жизнь просидеть дома!
Августа знала, что скрывать свое настроение от Питера совершенно бесполезно — он понимал ее как никто другой, и уж, во всяком случае, гораздо лучше Саймона. Вздохнув и слегка пожав плечами, она призналась:
— Саймон заставляет меня делать то, к чему у меня совершенно не лежит душа, и никак не хочет этого понять.
