— Судя по всему, Уэлкам решила, что мы и питаться должны тоже как нищие фермеры, — сказала она, указывая кивком головы на скудное угощение.
— Уэлкам пора бы утихомириться, а то она слишком много болтает и вечно сует свой нос куда не следует. Можно подумать, это она в доме всем заправляет, — проворчал Нед. — Уверен, не будь она такая работящая, Эдди давно бы уже выставила ее за дверь. — Он достал нож и нарезал хлеб на куски. Потом настругал твердый как камень сыр. — Ничего, сегодня вечером мы с тобой на славу отужинаем в отеле.
— Я вовсе не против ночевки в фургоне. Не стоит привлекать к себе внимание, разбрасываясь деньгами в гостинице, — сказала Эмма.
— Ну, это очень скромный отель, хотя кормят там вполне прилично. Кстати сказать, этому заведению в моем плане отводится определенное место, поскольку задняя дверь у него выводит прямо к банку. Два эти здания отделяют друг от друга не более дюжины шагов. Этот банк так легко взять, что остается только удивляться, почему никто не сделал этого раньше. Нам нужно только спуститься по лестнице, выйти из задней двери, войти в банк, а потом, сделав дело, вернуться в отель. Я уже говорил Эдди, что подломить там кассу проще, чем меду отведать.
— Иногда без забот и меду не отведаешь, — сказала ему Эмма. Голос у нее при этом сделался таким резким и неприятным, что Нед с удивлением поднял на нее глаза. Эмма прожевала кусочек хлеба и, проглотив, добавила: — Ведь как бывает-то? Поднесешь ложку с медом ко рту, а тут откуда ни возьмись — пчелы. Да не одна или две, а целый рой. Тут уж не до меда — знай отмахивайся, чтобы не покусали. — У Неда сложилось такое впечатление, что она говорила, обращаясь скорее к себе, нежели к нему. Нехотя проглотив еще один кусочек хлеба, она поднялась на ноги. — Ты отдыхай, а я пойду прогуляюсь. Так в этом фургоне насиделась, что ноги сводит.
— Почему бы и нет? Прогуляйся. Время терпит. Кроме того, лошади должны отдохнуть, да и я, признаться, вздремнуть не прочь, — сказал Нед. — Часы-то у тебя есть, верно? Если через час не проснусь, приходи меня будить. — Нед растянулся на земле, надвинул на лицо шляпу и через минуту или две уже спал сном праведника.
Когда Эмма его разбудила, он, к большому для себя удивлению, обнаружил, что салфетка и остатки съестных припасов уже уложены в корзину, а лошади взнузданы и впряжены в фургон.
Джаспер считался более респектабельным городом, чем Налгитас. Салунов здесь было не в пример меньше, а над крышами глинобитных хижин и более солидных деревянных строений высились шпили двух местных церквей. В сумерках Джаспер казался уютным и ухоженным и, что более важно, весьма процветающим. Здание вокзала здесь было в два раза больше, чем в Налгитасе, и отсвечивало свежим деревом: его только что построили и даже не успели еще покрасить. Новенькая вывеска с выведенным на ней словом «Джаспер» стояла у стены. Между прочим, процветание здешней общины означало, что в банке могло оказаться куда больше людей, нежели предполагал Нед. Кроме того, в банке могли установить новый, более современный сейф. С другой стороны, рост благосостояния местных граждан являлся неоспоримым свидетельством того, что деньги в банке имелись, а это было важнее всего. Порадовавшись такому обстоятельству, Нед с заговорщицким видом сжал Эмме руку. Хотя Эмма и копалась в земле, высаживая розы и помогая Уэлкам работать на огороде, кожа у нее на руках была не менее гладкая и мягкая, чем у Эдди.
