— Половина — моя. И принадлежит мне по праву, — сказала Эмма, так и не открыв глаз. — Отец хотел, чтобы ферма и земля — а у нас ее немало — перешли к нам обоим. Он мне доверял. Говорил, что я лучше разбираюсь в том, как и куда вкладывать деньги, поскольку Джон до того жаден, что даже не в состоянии подчас блюсти собственную выгоду. Но мнение отца относительно моих способностей найти себе достойного супруга не было столь лестным; он очень боялся, что я выйду замуж за человека, которого будут прежде всего интересовать мои деньги. Потому-то он и оставил все Джону, полагая при этом, что он со мной поделится. Джон, конечно же, и не подумал со мной делиться, и я с этим ничего поделать не в состоянии, поскольку отец свою волю никак в письменной форме не зафиксировал. Но это вовсе не значит, что дома меня перегружают работой. Делать меня ничего не заставляют, просто Джону смерть как не хочется на меня тратиться. Джон жутко скаредный во всем, что не относится к его делу; но он и тут жадничает, а, занимаясь инвестициями и играя на бирже, слишком жадничать нельзя. Самое интересное, Джону даже не приходит в голову, что он обманывает меня или как-то ограничивает мою самостоятельность. Он искренне считает, что поступает со мной по справедливости. Кроме того, в делах он мне доверяет. Вы же слышали, что он сказал? Просил меня проследить за инвестициями в Нью-Мексико.
Эмма сделала паузу, но Эдди в разговор вступать не стала в надежде, что ее собеседница продолжит свой монолог. Так оно и случилось. Но когда Эмма заговорила снова, голос ее слегка прерывался от волнения.
— По правде говоря, я думаю, что Джона мой отъезд обрадовал. Теперь, когда меня нет с ним рядом, он может делать с наследством все, что ему заблагорассудится. С другой стороны, я тоже рада, что от него уехала. Мы с ним никогда особенно друг друга не любили, но в последнее время наша взаимная неприязнь стала перерастать в ненависть. У Джона в банке десять тысяч долларов, половина из которых — моя; более того, мне по праву принадлежит половина всего остального достояния, поскольку есть еще ферма, которая, впрочем, тоже записана на его имя, — тут Эмма издала короткий, сухой смешок. — И из всего этого мне достались лишь две шляпки и билет в одну сторону до Налгитаса.
Эмма и вправду была глупа и ничего в жизни не смыслила. Глупа — и чрезмерно болтлива. Эдди придвинулась к ней чуть ближе и сказала:
— Вы не должны рассказывать подобные вещи всем и каждому. Есть люди, которые способны убить и за меньшее.
