Утром 22 мая, к перешейку подошли сразу три канонерские лодки артурской эскадры и огнем своих орудий принялись громить японские позиции с фланга и тыла. Залпы корабельных орудий гармонично вплелись в грохот русских батарей обрушивших свой огонь на врага. Попавшие под двойной удар, японцы в панике разбегались в разные стороны, спасаясь от разящего огня русской артиллерии. Укрывшись от бомб и шрапнели во всевозможных щелях и недавно отрытых траншеях, они старались непременно высунуться наружу, и яростно сотрясая штыками и саблями, продемонстрировать противнику свой несломленный самурайский дух.
Не имея тех сил, которыми обладал генерал Оку перед битвой за Кинчжоу, Кондратенко отказался от повторения планов врага, готовя свое контрнаступление. Свой главный удар, он решил нанести на своем правом фланге, ограничившись вспомогательным ударом в центре перешейка и демонстрацией силы на левом фланге.
В течение полутора часов русские орудия громили вражескую оборону, сосредоточив свой огонь по блиндажам противника и его артиллерийским батареям. В борьбе с последними, большую помощь пехотинцам оказали моряки. Все японские орудия находились на закрытых позициях, что сильно затрудняло контрбатарейную борьбу артиллеристам полковника Ирмана, которому Кондратенко доверил нанесение основного удара. Для зашедших же с тыла вражеских позиций канонеркам, это не представляло большого труда. Быстро выявив месторасположение артиллерии противника, они принялись методично уничтожать одну за другой вражеские пушки.
Появление русских канонерок у берегов перешейка Квантуна, было вторым серьезным проколом в работе японской разведки успешно действовавшей в Артуре с начала войны. Просмотрев постановку мин «Амуром» в начале мая, шпионы микадо так же не смогли вскрыть приготовления русских канонерок к выходу в море. Вернее сказать, они недооценили те изменения, что произошли в эскадре с приходом Макарова.
Действуя по шаблону, японцы привычно ждали поступление известий о готовящемся выходе в море кораблей от словоохотливых денщиков, писарей и прочих нижних чинов штаба любящих козырнуть своей приближенностью к большой начальственной тайне. Так было при Старке, Алексееве, Витгефте, но никак не при Макарове. Сумев за время своего короткого командования существенно повысить боеготовность экипажей кораблей эскадры, адмирал мог отправлять их в поход в любой нужный ему момент, если сделать это позволял прилив.
