Помаялся вдовцом Фома немало,
Когда жены не стало, —
Но жил, терпел: авось бог детям даст судьбу.
Гадал, не чувствовал: век и его короток.
Сразила хворь Фому. Лежит Фома в гробу,
Покинув на беду двух малышей-сироток.
Толкуют мужики средь голого двора:
Как быть с детьми? У них, помимо крова,
Всего сиротского добра
Одна корова.
"Тьфу! — кто-то вдруг ругнулся сгоряча. —
Несет нелегкая к нам Прова Кузьмича,
Нет на него провалу!"
Все знали Прова-богача
За кулака и обиралу.
Войдя во двор,
Кузьмич заводит разговор,
Что, дескать, для души он поработать хочет,
О похоронах он немедля похлопочет;
А что касается детей,
То их хорошему вручить бы человеку,
И сам Кузьмич готов по доброте своей
С согласья общего малюток взять в опеку:
"Что ж, братцы! Погрешил я вдосталь на веку,
Так, может, грех какой я добрым делом смою.
Уж я сироток опеку,
Уж я их успокою!"
Дивятся все, такой увидя оборот, —
Стоят, разинув рот,
И, кажется, упасть готовы в ноги Прову.
Меж тем, пока очухался народ,
Наш "опекун", не видевши сирот,
Уводит со двора сиротскую корову!
