— Такое, друг мой, абсолютно нормально и правильно, — усмехнулся Олег. — Спецслужбы не должны друг друга любить. А то еще сговоришься ты с Голосуповым да и устроишь мне дворцовый переворот…
— Шуточки у тебя! — обиделся начальник Канцелярии. — Не смешно, между прочим.
— Ладно-ладно, дурак я и шутки у меня дурацкие, как говорил один мой знакомый Хранитель, — быстро откликнулся Олег. — Как там Шварцман? Вести есть?
— Ну… — Павел задумчиво потер подбородок. — Пока ничего особенного. Стандартные отчеты – встретился, поговорил, убедился. Сам понимаешь, ни по телефону, ни почтой подробности не сообщишь. Но общий тон нейтральный, условных знаков пока не наблюдается.
— Как думаешь, не захочет снова в самостоятельную игру сыграть?
— Думал уже. Разумеется, захочет. Чтобы такой зубр на поводке у сопляков вроде нас ходил? Ха! Тут сомнений нет, не только захочет, но уже и играет. Другое дело, как далеко его игры зайдут. Среди директоров да министров союзников ему найти сложно – не любят его по старой памяти, да и боятся. Меня подсидеть, снова в начальники Канцелярии вернуться – тоже вряд ли: шрам на руке у тебя все еще побаливает, то еще напоминание. Тобой рулить исподтишка – да, более чем вероятно. Ну да и ты тому не обрадуешься, и я не дурак, чтобы ушами хлопать. Так что пусть себе играет, лишь бы за нашу команду. Живи сам и давай жить другим, типа того.
— Исчерпывающий анализ, — усмехнулся Олег. — Ладно, убедил – до следующего приступа паранойи. — Он посерьезнел. — И все же, сам-то как думаешь – сможем мы пробить реформы через идиотов в моем правительстве? Или все-таки разгонять и сажать придется несмотря на все опасения?
— Сажать только начни, а остановиться уже не удастся, — пожал плечами Павел. — Общественным делам только дай во вкус войти. Многие там до сих пор по временам Железняка ностальгируют. Лучше уж не надо. Но и без того тяжко придется. Ты вот в своем Комкапстрое унитазы с музыкой доставал, а я в Канцелярии еще в качестве референта с реальными директорами пообщался немного. Ни фига с ними не сделать – дубы дубами, круговая порука сверху донизу, никому ничего не надо, кроме спокойной жизни. Только сажанием да расстрелами расшевелить можно.
— Расшевелить… — Олег покатал слово на языке, словно пробуя на вкус. — Расшевелить, говоришь? Сейчас…
Он встал и принялся ходить по комнате, пытаясь поймать мысль за хвост.
— Ага, вот оно! Помнишь, когда Шварцман меня приглашал в выборах поучаствовать год назад, он со мной в парке на свежем воздухе общался? Я тогда тебе рассказывал в общих чертах, но детали опустил. А потом и сам их забыл. Сейчас вот вспомнил, что ляпнул тогда Шварцману, что неплохо бы паровой свисток организовать, чтобы кухонным теоретикам напряжение сбрасывать. Я имею в виду, организовать газету или две, в которых можно языками чесать посвободнее, чем в целом. До определенных пределов посвободнее, конечно, но все же. Смотри, какая польза выходит. Во-первых, из первых рук получаем информацию о том, что больше всего недовольных умников волнует. Во-вторых, показываем людям, что мы готовы всерьез обсуждать всякую чепуху, ну там открыты для реформ, все такое. Наконец, самое главное, через такие газеты можно до людей доносить наши намерения, которые в обычных источниках выглядят обычной ничего не значащей говорильней. Если работяги поверят, что мы всерьез намерены что-то реформировать, пусть и не слишком сильно, может, поутихомирятся немного. А заодно и на своих директоров снизу надавят, не позволят реформы саботировать. Как?
