— Кто они были?
— Скоротать время, рассказывая вам эту историю, пока не утихнет гроза? — негромко спросил он.
Но если бы кто-нибудь слушал, они могли бы удивиться, что он не включил трагичную судьбу Дидоны в свою несколько сокращенную версию ее истории.
Гром и молнии несколько поутихли, но поднялся ветер, и гроза продолжала бушевать.
— Папа, пожалуй, я пойду, найду Бонафилью, — сказал Дуран. — И убежусь, что у нее все в порядке.
Но когда он выползал из их укрытия под деревом с низкими ветвями, порыв ветра сломал большую ветвь, она рухнула рядом с его головой и повалила его. Он сел, ошеломленно глядя и потирая голову там, где по ней ударила ветка.
— Возвращайся сейчас же, — сердито сказал его отец. — Бонафилья недалеко, и если я знаю свою дочь, в безопасном месте. Не хочу, чтобы ты оказался убит ради того, чтобы привести ее поближе. И если она говорит, что сухая, то, скорее всего, более сухая, чем мы.
Ветер яростно завыл, и Дуран заполз обратно в их укрытие.
И почти целый час сильный ветер и барабанящий дождь удерживали всех на месте. Потом молнии и гром удалились. Сильный ветер, который, казалось, будет дуть вечно, начал слабеть и внезапно прекратился совсем. Без них барабанящий дождь стал слабеть.
— Папа, — сказала Ракель, высунув руку из их каменного укрытия, — дождь прекратился.
Она поднялась и вышла в лощину.
— Тучи расходятся, — добавила она. — Я вижу кое-где голубизну неба.
Исаак поднял руку, проверяя, нет ли опасностей над головой, потом тоже поднялся и вышел.
— Хорошо снова ощутить простор, — сказал он. — Хотя я радовался этому убежищу, когда мы в нем нуждались.
— Где остальные? — спросил Юсуф, который, нужно заметить, заснул, едва оказался в сухом, удобном месте, и теперь зевал.
— Неподалеку, — ответила Ракель. — Я слышу, как перекликаются сеньор Аструх и Бонафилья.
— Пойду, посмотрю, как там наши животные, — сказал Юсуф. — Наверно, их нужно будет немного почистить.
Появилось солнце, потом слуги, которые собирали мулов и растирали их соломой, густо настеленной в телеги, чтобы смягчить тряску на неровной дороге, а служанки раскладывали самые мокрые вещи для просушки. Потом на дороге появились сеньор Аструх и его сын вместе с чужаком, Фелипом, который тут же принялся растирать свою серую кобылу.
— Где Бонафилья? — спросил Дуран.
— Здесь, — ответил знакомый голос откуда-то поблизости. — И я все грязная и измятая оттого, что все время лежала под деревом, сжавшись в комок. Где Эсфирь?
