— Так ведь все это еще до Распада сделано?
— До Распада.
— Так ведь все это стоит…
— И что с того? Ты пойми, Угрюмый, если бы отсюда что-то стоящее вытащить можно было, то давно б стащили… Знаешь по Питеру сколько таких нычек, складов разных… бомбоубежищ… Одно метро чего стоит. А Смольный?
— А что Смольный?
— Я катакомбы под ним имею в виду.
— А-а-а… — задумчиво протянул я. О катакомбах под Смольным, я тоже слышал, только все это считали чем-то вроде легенды. Впрочем, если бы кто мне и вот об этом подземном складе рассказал, я бы не поверил.
И тут меня словно током пробило. Поднял я глаза. Точно. На потолке мощные лампы горят. Втянул воздух — чистый — вентиляция работает.
— Слушай, — говорю, — скажи мне, Дед. — А электричество тут откуда?
Тот только плечами пожимает.
— Не знаю. Меня Питер сюда года три назад привел. С тех пор ничего не меняется. Вот разве что пара ламп сгорела, так делать нечего было, я их поменял, а так… Я думаю, что тут подземный кабель есть, к магистрали прицепленный.
— И что до сих пор никто утечку электричества не обнаружил?
— А кто ее обнаружить-то должен? У нас же знаешь, что государственное, то ничье… — и Дед рукой махнул. — Этот склад тут давным-давно, так что к утечке привыкли, наверное.
Да, уж в нашем бардаке чего только не увидишь. Может именно потому, я на все плюнул, да в искатели подался? В Москвовии правды нет, в Сибирский халифат мне путь заказан — чурок не люблю. Финики к себе не возьмут… В общем куда не кинь — везде клин.
В общем так, разговаривая, мы неспешно прошли вдоль многоярусных стоек с холодильниками и еще какой-то бытовой техникой — все новенькое с уголочки, в упаковочке.
Посреди склада было небольшое пустое пространство, где расположилось три стола и пара раскладушек.
Дедовский мутант ждал нас там. Сидел на одном из столов, и поедал содержимое какой-то ржавой банки.
— Опять говно жрешь! — набросился на него Дед. — Сколько раз тебе говорить: железо с полок не трогай. Заболеешь, и что я с тобой делать буду? — и, словно собираясь наподдать уроду, метнулся вперед, только Питер вывернулся, соскользнул с потресканной полировки и продолжая чавкать, отскочил от Деда подальше. — Вот он так всегда, — продолжал Дед, повернувшись ко мне, — не слушает. Нажрется всякой гадости, а потом неделю животом страдает. Дите малое-неразумное.
Я только кивнул. А что мне оставалось. Правда, если говорить честно, то проблемы пищеварения мутанта меня интересовали меньше всего.
