Эрик вытер меч, вложил его в ножны и присмотрелся к зверю. От тигрицы пахло так же, как от шотландского хищника, и размеры подходили. Она была гораздо крупнее бенгальских тигров, да и окраска... Эрик видел белых тигров флегматичных зверей с черными полосами, видел обычных рыжих, но про черных с оранжевыми узкими полосами и белым брюхом, лапами, грудью никогда не слышал.
- Спасибо тебе, - сказал Эрик. - Кто ты?
Тигрица зевнула, показав почти трехдюймовые сахарные клыки, и принялась вылизывать окровавленные лапы.
- Если их оставить, утром кто-нибудь наткнется на трупы. Надо вынести их на улицу.
Тигрица насмешливо фыркнула.
- По крайней мере, туда, где они незамеченными пролежат до рассвета.
Тигрица поднялась и легко взяла в зубы труп вампира в зеленоватом спортивном пиджаке. Оглянулась на Эрика и пошла к черному ходу. Эрик поднял за золотистые волосы голову Анны-Луизы и пошел за кошкой.
Они вынесли трупы на крышу дома и разложили на выкрашенной в зеленое мокрой жести. На всякий случай Эрик отсек головы и не нашел ничего лучше, как расположить их на дымовых трубах.
Над Парижем висело мутно-красное зарево, через которое пробивался свет только самых крупных звезд. Где-то далеко церковные часы пробили четыре с четвертью. Эрик нашел Эйфелеву башню, потом оглянулся на тигрицу. Ее не было, и он не почувствовал, как она ушла.
Вернувшись в гостиницу, он сразу пошел к Беатриче. Она не спала, сидела в постели с книгой и мандаринами.
- Я убил всех, - пустым голосом сказал Эрик. - Как ты думаешь, меня оправдывает то, что они напали первыми?
Беатриче обняла его.
- Я беспокоилась за тебя. Все хорошо?
- Да. Все обошлось. Утром на улице Конте будет пожар - восемь тел.
- Рядом с Хранилищем?
Эрик недоуменно посмотрел на Беатриче.
- Собор аббатства Сен-Мартен-де-Шан - Хранилище Науки и Техники.
- Век Просвещения, - брезгливо сказал Эрик. - Игрушки смертных, желающих скорее умереть.
- Не без того. Но я хотела бы сходить туда, если ты не против.
- Зачем?
Вместо ответа Беатриче показала Эрику обложку книги.
- "Маятник Фуко". И что?
- Это там, в аббатстве.
- Не сейчас.
- Конечно.
- И вернемся в Лондон сегодня же. Если в Париже не знали о Груммаре, то в Берлине, Вене и Женеве не знают и подавно. Я не хочу воевать с вампирами всей Европы. Мне не нравится то, что со мной происходит, когда я берусь за меч. Я никогда не был таким, даже когда был вампиром, и мне не хотелось бы таким становиться. Это безумие, которое я не могу усмирить. Может, это хорошее свойство для ведьмака, но я не ведьмак, что бы там ни говорил Регис.
