Мимо пронеслась компания хохочущей молодежи. Кто-то крикнул:
- В парк, за папоротником!
Эрик ругнулся. Он забыл, что сегодня ночь накануне Иванова дня, когда любой здравомыслящий вампир избегает охотиться. Но он был слишком голоден, чтобы вернуться домой. Если уснуть с этим сосущим огнем в костях, сны будут ужасны...
Свою жертву Эрик встретил, когда небо уже утратило прозрачную темную глубину. Вампир торопился, потеряв всякую осторожность, иначе он никогда не подошел бы к этому мужчине, стоящему на мирном кладбище перед могилой с памятником из черного мрамора. Мужчина был высок, с благородной осанкой, породистым горбатым носом, и пах эвкалиптом, анисом и мятой - чистый, беспримесный запах трав. Юскади подошел к нему, очарованному и неподвижному, нежно расстегнул запонку на горле, наклонил голову и припал к шее, прокусывая вену. Он жадно глотнул три или четыре раза, а потом рот обожгло, словно он пил не кровь, а чистый огонь. Эрик вскрикнул и отпрянул. Сильная рука придержала его за плечо, другая нежно провела по лицу, волосам. Ранки на горле мужчины затянулись мгновенно, в темных глазах полыхала улыбка.
- Бедный мальчик, - шепнул он.
Незнакомец, крепко держа Эрика за плечи, наклонился, поцеловал вампира в шею, а потом укусил. Его клыки были так остры, что Эрик не почувствовал боли. Вампир даже не вздрогнул - не успел. Перед его глазами завис огромный нетопырь, что-то рассмеялось - и нетопырь умчался, а вампир упал, сначала на колени, потом на бок. Он лежал, скорчившись, сотрясаемый конвульсиями, с пламенем в желудке, полыхающим ртом и горящими легкими. Высокая трава была в росе, небо светлело, бледный восток стал обретать краски. Очередной спазм заставил вампира вытянуться на траве, раскинув руки, на тонком лице читалась мука - кощунственный вариант распятия. Эрик Юскади не мог управлять своим телом и с ужасом ждал восхода. Он был старый вампир, но не настолько, чтобы не бояться солнца.
Восток окрасился алым и розовым. Оглушительно пели птицы. Каждую мышцу тела Эрика била дрожь, и каждую - на свой лад. Он стиснул зубы так, что начала крошиться эмаль, и поклялся себе, что не закричит, когда его тело вспыхнет.
Первые лучи упали на лицо вампира. Он посмотрел на низкое алое солнце, зажмурился от света и глубоко вздохнул. Что-то трепыхнулось в груди раз, другой - и ровно пошло, как внезапно ожившие старинные часы - забилось сердце. Солнечный свет ласково гладил Эрика, он слышал шум бегущей крови, стук пульса в висках. Боль в груди и в животе исчезла вместе с голодом и жаждой. Мышцы расслабились.
