Как я узнал позже, его жизнь в тюрьме оказалась очень непростой по нескольким причинам. Политических заключенных, то есть, преимущественно людей, попавших в тюрьму за попытку сбежать из ГДР, подвергали в тюрьме особо жесткому обращению, из‑за чего они объединялись в тесное сообщество и пытались себя защитить. Они объясняли охранникам, что для бедной валютой ГДР они представляют собой важный экспортный товар и рано или поздно окажутся на свободе, тогда как остальные граждане ГДР приговорены к пожизненному заключению в этой стране. Но трагичным было то, что жена Франка ради получения привлекательной работы на тюремной кухне стала любовницей одного из охранников, а тот еще и хвастался перед Франком всеми эротическими подробностями. После падения Берлинской стены они оба, жена Франка и тюремщик, действительно остались вместе.
Параллельно с моим изучением физики и работой в качестве НС я регулярно использовал Лейпцигскую ярмарку, чтобы подрабатывать на ней официантом в столовой. В это время там действительно еще были деликатесы, о которых в остальной ГДР уже никто и не помнил, например, копченый лосось или антрекот. Так как места в ресторане были в дефиците, я мог полностью дать волю своим коммерческим талантам. Заказ каждого столика на вечер происходил только за наличные деньги, и при этом за западногерманские марки. У граждан ГДР не было никакого шанса. Цены на напитки я назначал сам, исходя из предполагаемой платежеспособности клиента. Особенно помогали мне успешные участники выставки с Майна, Изара и Рейна, приглашавшие на ужин своих красивых секретарш или сотрудниц. Они хотели произвести на них нужное впечатление, чтобы легче было продолжить вечер в номере отеля. К концу вечера я сдавал тогда ежедневную выручку в марках ГДР. Это был потрясающий бизнес. (Когда я впоследствии стал банкиром в США, я тоже хорошо зарабатывал на валютных операциях, но даже тогда я не получал такого удовольствия, как во времена моих студенческих подработок на Лейпцигской ярмарке.)
Во время ярмарки госбезопасность поручала мне как интересующемуся физикой студенту входить в контакт с представителями западных фирм, выпускавших научное оборудование. Так мне удалось установить долгосрочную связь с одним западным сотрудником, продолжавшуюся и в дальнейшем. Мой «куратор» «Вернер» был в восторге. Он укрепил меня в моем убеждении, что я в будущем стану неофициальным сотрудником МГБ на Западе.
