В начале четвертого курса в одно прекрасное сентябрьское утро 1969 года меня пригласили в одно лейпцигское кафе. Там меня ждал некий человек, который при встрече широко раскинул руки, как будто встречая возвратившегося блудного сына. Я представлял себе конспиративную встречу совершенно иначе. Он представился как Лео Хауштайн и сразу предложил мне коньяк, под которым подразумевалось лучшее восточногерманское бренди. Я отказался, что дало господину Хауштайну повод заказать себе аж четыре рюмки. (На последующих встречах за столом тоже всегда присутствовал как минимум дух вина.) Это была свободная, непринужденная беседа, и организация, которую он представлял, никак не показалась мне опасной или неприступной. Казалось, это были самые обычные люди, как ты и я, с которыми вполне можно было иметь дело. И того, кому «высокий градус» нужен уже рано утром, кажется, легко было бы контролировать. Товарищ Хауштайн к тому же даже подвез меня на своем красном «Фольксвагене — жуке» прямо до института физики, причем его опьянение совершенно не было заметным. Там в машине он и приступил к разговору о деле. Я должен был стать его помощником, и это принесло бы мне пользу. Если бы я доказал свои способности, то, вероятно, мой последний семестр я провел бы в Риме или Лондоне. Что могло быть большим соблазном для запертого в ГДР молодого человека? Это была даже не лазейка под стеной, это просто сносило напрочь целые ворота сарая. Но хорошо обученный кадровый оперативник не забыл напомнить, что без труда не вытянешь и рыбку из пруда. Если меня заинтересовала такая перспектива, то мне сначала нужно будет предоставить некоторые оценки различных людей, как положительные, так и отрицательные. Потом будет видно, подхожу ли я к такой работе, и стоит ли со мной продолжать сотрудничество. (К счастью, это были единственные отчеты, которые мне пришлось составлять для «конторы», касавшиеся в чистом виде работы политической полиции, слежки за образом мыслей. Но позже я сам давал такие задания своим агентам для сбора данных о настроениях в обществе.)
Впервые я испугался, опосредованно встретив господина Хауштайна в месте, где я никак не мог предположить его присутствие: у моей подружки. К этому времени после окончания первого скороспелого брака со школьной подругой у меня были своего рода любовные отношения из корыстных побуждений с одной парикмахершей, то, что немцы называют «отношениями за жареную картошку» или сексом в обмен на еду. Она была старше меня по возрасту, но очень живой и активной, преданной нашей студенческой среде. Однажды во второй половине дня между «поставкой и оплатой за картошку» она рассказала мне, что пару дней назад у нее был некий господин Лео и пытался немного приударить за ней, причем речь заходила и обо мне. «Глубокое бурение» товарища Лео Хауштайна зашло еще дальше. Моя хорошая подруга Кэте, осведомленная алкоголичка и старшая кельнерша в студенческой столовой, однажды отвела меня в сторону и спросила, что я такого натворил. У нее был «один из этих липких», расспрашивавший ее обо мне.
