От Артура нам не попало. Наверно потому, что он сам сходил неудачно. Они обнаружили фашистский штаб, во не там, где ожидали, а километрах в десяти за линией фронта. Артур незаметно подошел к часовому и схватил его винтовку. Одновременно справа и слева от часового появились Факунда и Амарильо. Все это произошло для часового совершенно неожиданно, и поскольку ему не успели зажать рот, он заорал во все горло… Пришлось скрыться — гарнизон поселка был сильным. Неудача заставила Артура немедленно начать подготовку к новой операции. Нужно было что-то решать и с Мануэлем.
— Мануэль должен уйти, — заключил Хосе.
В это время из дверей казармы вышел Мануэль. Он, наверно, слышал последнюю фразу а насупился. Странно было видеть суровым его румяное лицо.
— Пойдешь в строевую часть, — сказал ему Хосе.
— Не пойду.
— Пойдешь, — подтвердил Рафаэль.
Остальные молчали. Молина передернул плечами, но ничего промолчал. Голосовать не стали. Упрямство Мануэля возмутило даже тех, кто его жалел. Разговор прервало появление Паскуаля с машиной. Мы думали, что приехал командир, но оказалось, что машину прислали за мной. Я наскоро попрощалась и поехала в Гвадалахару. На другой день Мануэль пришел к нам. Мы думали, что он что-нибудь пообещает, но Мануэль попросил только не отчислять его.
— Ты будешь нести службу вместе с товарищами? — спросил Артур.
Мануэль отрицательно покачал головой.
— Ты понимаешь, что я должен отдать тебя под суд?
— Понимаю.
— Мануэль, ты понимаешь, что потом мы уже ничего же сможем изменить?
Мануэль отвернулся и опустил голову. Ретамеро потрогал его за плечо и постарался заглянуть в глаза.
— Если ты не уважаешь закон и товарищей, то пожалей хоть себя!
Все глаза были обращены на Мануэля, в них были тревога и растерянность. Никто не нашелся, что еще можно сказать. Бонилья стоял, прислонившись к дереву, и казалось, он ничего не слышит. Временами он кашлял, а дрожащие пальцы не могли справиться с платком. Неужели Мануэлю не стыдно перед Бонильей? Я переводила взгляд с одного бойца на другого, стараясь понять их чувства. Хосе терпеливо ждал, что Мануэль хотя бы объяснит свое поведение. Не дождавшись, он резко сказал:
— Кто дежурные? Отвести Мануэля в штаб вод конвоем! Сальвадор и Маноло встали рядом с винтовками в руках.
— Хосефа, ты ничего не скажешь?! — кинулся ко мне Молина. — Он бросился в реку, когда ты тонула…
— Пусть бы он лучше швырнул меня обратно в воду…
Больше я ничего сказать не могла, голос не слушался, и куда-то девался воздух. Говорят, что когда человек постигает горе или тяжелое испытание, он закаляется. Не знаю… Мне кажется, что за эти минуты я просто постарела…
