.
Действия активиста тоже были осуждены (в тех же выражениях, которые содержались в указанном постановлении ЦК и статье Сталина), а сам активист даже понес наказание — строго в соответствии с директивами партии и практикой их исполнения на местах.
На основании реального контекста событий повести можно сделать предположение и о том времени, когда Платонов приступил к работе над «Котлованом» — скорее всего, это произошло не раньше апреля 1930 г. Прочие события деревенской части повести также имеют под собой реальную основу.
Предзнаменованием трагического финала «Котлована» и зловещим прологом к деревенской части является история с гробами, которую Платонов перенес сюда из написанного незадолго киносценария «Машинист». Эти гробы крестьяне приготовили в преддверии коллективизации, спрятали в овраге как свое последнее и самое дорогое имущество, к которому приставили охрану — мужика с желтыми глазами. Гробы нашли строители дома и два из них взяли для Насти — живой цели и смысла своего труда. За гробами приходит на котлован другой мужик, Елисей, требуя их назад со словами: «У нас каждый и живет оттого, что гроб свой имеет: он нам теперь цельное хозяйство!» (61). Появление же гробов Елисей объясняет так: «Мы те гробы по самообложению заготовили» (60).
В этих словах есть ирония, которую не может почувствовать современный читатель. «Самообложение» — вид местного налога и фактически принудительное изымание денежных средств у сельского населения. Собранные «по самообложению» средства должны были идти на «удовлетворение имеющих общественное значение местных культурных и хозяйственных нужд»[81]. Считалось, что решение о сборе средств на строительство дорог, школ, больниц, колодцев, кладбищ и прочих объектов общественного значения принимается на общем собрании и по общему согласию жителей данного селения. Размер «самообложения» определялся в процентном отношении к сельхозналогу (который в свою очередь зависел от величины и крепости конкретного крестьянского хозяйства). Поэтому основной тяжестью «самообложение», как и прочие налоги, ложилось на зажиточных крестьян. К собранным «по самообложению» средствам местная власть часто относилась бесхозяйственно и безответственно, что констатируют и периодические издания. Поэтому крестьяне, измученные всякими налогами и поборами, сдавать деньги на «самообложение» не хотели, комментируя свое нежелание так: «Советской власти нужно строить, пусть сама и строит, а мы и так проживем». Однако советская власть процесс по сбору средств (а также по их расходованию) строго контролировала и «на самотек» не отпускала — принятием соответствующих законов, установлением «рекомендуемого» процента отчислений
