— Есть какие-нибудь признаки выздоровления? — поинтересовался Холмс.
— К сожалению, нет, — с горечью ответил Гарднер.
— Думаю, нам с Уотсоном пора увидеть девушку.
— О, боюсь, я не могу вам этого позволить, мистер Холмс. Доктор Коллинз настаивал на том, чтобы до его визита завтра утром её не беспокоили.
Холмс с нетерпением вздохнул.
— Гарднер, полагаю, мы в состоянии вам помочь. Думаю, в наших силах избавить округу от источника этой болезни. Надеюсь, мы сможем спасти жизнь Кэтрин Хантер. Но, чтобы это стало возможным, мы должны заручиться вашим полным и безоговорочным содействием. Если вы нам откажете, у вас на руках умрёт ещё одна девушка.
Лицо Гарднера побелело.
— Мы работаем не только ради вашего блага и спасения жизни девушки, — продолжал Холмс. — Если позволить этой ужасной болезни распространиться, последствия могут оказаться гибельными для всей страны. Мы здесь для того, чтобы этого не допустить, и вы должны полностью нам довериться.
Гарднер колебался. Недосыпание и потеря крови отняли у него слишком много сил, он уже не мог мыслить здраво, и по его глазам было видно, какой хаос и сметение царили у него в голове.
— Мистер Холмс, — тихо произнёс он, — я в полной растерянности. Я сделаю всё что угодно, чтобы Кэтрин поправилась. Вы протягиваете мне соломинку — я должен за неё ухватиться.
— Много больше, чем соломинку, — поправил его Холмс.
— Хорошо, я поступлю так, как вы скажете.
— Вот и отлично. Однако позвольте сразу всё прояснить: во-первых, вы не станете задавать мне вопросов по поводу моих распоряжений; во-вторых, они должны точно выполняться. Вам понятно?
Гарднер молча кивнул.
— Хорошо. Теперь навестим девушку. Не бойтесь. Мой друг Уотсон — опытный врач. Нет другого человека, которому бы я доверил здоровье и безопасность дочери. Разумеется, если бы она у меня была.
Гарднер кисло улыбнулся. Мы вновь прошли по коридору к тому месту, где Холмс остановился и принюхивался. Теперь я тоже заметил витающий там слабый запах дезинфицирующего средства.
Комната была длинной и узкой, остеклённая дверь в дальнем конце её вела на небольшой балкон, с которого открывался вид на серый простор торфяника. В камине горел огонь, в углу громко тикали старинные напольные часы. В центре комнаты стояла небольшая кровать, на которой без движений лежала девушка с бледным, измождённым лицом.
Пожилая женщина, сидевшая в кресле у камина, при нашем появлении встала. Она была высокой, худой, в тонких чертах её лица сквозили ум и проницательность.
