— Пригодился?
— Да. Я к ним ездила. Доктор Аманда Эвис — просто супер.
И Карен загладила вину своего молчания рассказом о том, что такое тренинг личностного роста и какие там интересные люди.
Мишель была, вообще говоря, девушкой доброй и потому тут же ее простила.
Было почти одиннадцать, когда Карен, отчаявшись отвоевать хоть пять минут времени для себя и своей личной жизни, написала Йену коротенькую эсэмэску: «Спасибо за розы. Они великолепны».
«Рад, что они тебе понравились», — написал он уже в следующую минуту.
Карен была ему благодарна за то, что он не стал перезванивать.
«Я позвоню тебе вечером», — пообещала она.
«Только девушки, которые совсем себя не уважают, звонят мужчинам сами», — встрял внутренний голос.
Да, точно. Именно это говорила бабушка.
«А мне терять нечего, я ведь и на свидание его первая пригласила, и визитку попросила, и приехала по звонку из больницы», — отбрила его Карен.
После работы — а все складывалось как нельзя лучше, ее задержали только на час — Карен долго приводила себя в порядок в дамской комнате. Ну и что, что Йен не сможет ее увидеть по телефону? Когда общаешься с мужчиной, в любом случае крайне важно чувствовать себя уверенно, а ничто не придает такой уверенности, как свежий цвет лица, сочные, яркие губы и художественно растрепанные волосы. У Карен ведь выбор невелик — либо аккуратно пригладить, либо художественно взлохматить, когда волосы длиной в дюйм, особой фантазии для создания прически не требуется.
— Алло? — Он ответил после первого гудка, как будто ждал этого звонка. Ну или просто трубка лежала неподалеку.
— Привет, Йен! Как чувствуешь себя?
— Спасибо, все в порядке. Как твой день?
— Обычно…
— Начальница вела себя хорошо?
— В меру своих возможностей…
В этом незатейливом обмене простыми фразами была такая теплота, что Карен почувствовала, как что-то внутри тает. Давно никто не спрашивал у нее, как прошел день на работе, причем не из вежливости, а… по-семейному внимательно.
— А у меня на работе известие об аварии вызвало фурор. Мне целый день звонят все кому не лень и спрашивают, как я себя чувствую.
— Ну это же приятно. Люди о тебе беспокоятся.
— Мне неприятно, когда обо мне беспокоятся. Я имею в виду, чужие мне люди, — поправился Йен. — На правах больного спрошу, что ты делаешь сегодня вечером.
— А почему на правах больного? Не вижу связи.
— А это был тонкий намек. — Йен улыбался, и это было слышно по голосу.
— Хочешь, чтобы я приехала?
— Если честно, то хочу. Но просить не стану. Я понимаю, как ты устала и что тебе нужно отдохнуть.
