Почему-то Милочку это обстоятельство очень развеселило. Правда, ненадолго. Бессмысленный хохот плавно перетек в оханье и стоны, так сказать, предтечу синдрома перепития.
– Так мы пили за здравие или за упокой? – зло поинтересовалась Наташка, ругая себя последними словами за то, что согласилась на эту встречу.
– Я не пью… – простонала Милочка, резко побледнела, выпрямилась и нетвердыми шагами направилась к огромной вазе с цветами, куда не так давно пристроила и Натальин букет. Цветы веером полетели в сторону, живописно рассыпавшись на полу и на столе. Ваза, намеченная к использованию не по назначению, не сдалась и, грохнувшись с телевизионной тумбочки, покончила жизнь самоубийством.
Милочка немного расстроилась. Крепко зажав рукой рот, попыталась выскочить из кабинета, но не вписалась в дверь и мягко осела на пол. Предчувствуя катастрофические последствия, Наташка быстро подхватила «набравшуюся» приятельницу и точно вписала в дверь, открыв ее пьяной головушкой Милочки. Иначе не получилось. Свою совесть успокоила тем, что Людмила Станиславовна «почти под наркозом».
Оставив приятельницу в интимной обстановке наедине и в обнимку с унитазом, а также прекрасным набором только что подаренных махровых полотенец, Наталья прислонилась к стенке коридора, отделанного пластиком, облегченно вздохнула и подумала: «Как мало человеку надо для счастья. Вот умотать бы сию минуту домой, сесть с чашечкой кофе на кухне, пресекая на корню любую попытку мужа, сына и собаки нарушить единение с телеэкраном… И не забыть убрать визитку Людмилы Станиславовны на дно коробочки с ненужными документами!»
В принципе все исполнимо: выйдет Милка из заточения, решится вопрос с ее транспортировкой к месту жительства… Не на себе же ее переть!
Милка не вышла, а скорее выползла, опираясь руками о стену. Наташка успела подумать, что у них в реанимационном отделении все пациентки, независимо от возраста и тяжести перенесенной операции, просто красотки по сравнению с ней. Такое впечатление, что Милочку похоронили заживо, а потом опомнились и вернули на белый свет. При этом все, кто возвращал, скончались на месте при виде результата: крашеные белые волосы торчали в разные стороны, как наэлектризованные. Глаза в темных кругах от расплывшейся туши были неразличимы и на неестественно бледном лице казались черными провалами. Яркая губная помада, позволившая себе разгуляться далеко за пределы рта, довершала общую картину ужаса.
