— Потакать его капризам — это для него самое лучшее противоядие! — рассердилась Юдифь. — Они дают ему все, что он попросит. Грех так баловать ребенка.
— Особенно когда то, что нравится больше всего — это яд, — добавила Ракель.
— Довольно, Ракель, — перебила ее мать. — Вон наши добрые друзья и соседи.
— Хорошо, мама, — кивнула девушка, возвращаясь к завтраку.
— Видишь ли, Исаак, дело в том, что я вспомнила кое-что еще, — продолжала Юдифь. — Вчера второпях как-то выскочило из головы.
— И что же ты такого позабыла? — с удивлением поинтересовался ее муж. У Юдифи и в самом деле была великолепная память, и хотя Исаак порой весьма сожалел о ее способности до мельчайших подробностей помнить дела давно ушедших дней, а особенно — обещаний, качество это он считал несказанным подарком судьбы.
— Это было в вещах покойного, — сказала она — Вместе с деньгами и бумагами с письменами там был портрет, нарисованный на маленьком кусочке мягкого дерева. Женский портрет, причем очень красивой дамы.
— Это и впрямь интересно, — согласился Исаак. — Дорогая, порой я жалею, что твой отец — добряк и обладатель самых разносторонних дарований, — так и не научил свою дочь читать. Ты была бы великолепной и наблюдательной ученицей и сразу вспомнила бы, что это были за буквы.
— Я довольна и тем, что есть, — защищая память отца, возразила Юдифь. — Он поступил так, как счел лучшим — что женщинам грамота совсем ни к чему.
— На этот счет я тоже не имею ни малейших сомнений, — примирительно отозвался Исаак.
— Почему же ты в этом мог сомневаться? — подозрительно спросила она.
— Ни в том, ни в другом, дорогая, но из тебя бы получилась отличная ученица. — Он поднялся. — Едва Джуда закончит орудовать вертелом, — сухо сказал он, — или чем он там занят в данный момент, я хочу навестить Его преосвященство с новостями.
— Если ты, мой возлюбленный супруг, желаешь, чтобы я нашла тебе другого повара, — с легкой улыбкой проворковала Юдифь, — тебе следует мне только об этом сказать.
— На месяц-другой? Нет, уж лучше я потерплю его стряпню!
— Тебе не кажется, что они теперь непременно отыщут эти вещи? — спросила Ракель.
— Большинство скорее всего да, — кивнул Исаак.
Но в этом странном мире, Ракель, самые важные вещи чаще всего и упускают из виду.
— Да, это и впрямь интересно, мастер Исаак, — кивнул Беренгер. — Но что, если тот, кто принял ее за вещь Паскуаля, еще не удосужился сообщить об этом мне? Бернат!
— Да, Ваше преосвященство? — сказал секретарь, появившийся из соседней двери.
