— Понятия не имею, дорогая моя, — устало отозвался ее отец. Они сидели за трехногим столом во дворе, в приятной густой тени большого дерева. Целый набор превосходно приготовленных блюд, должен был возбудить аппетит любого из сидевших за столом: жареные сардины, нынче же утром доставленные с побережья, овощи, приправленные острым пряным соусом, горошек, посыпанный травами и политый смесью растительного масла и уксуса, и цыплята в абрикосовом соусе. На столе между ними были расставлены сосуды с вином и графины с прохладительными мятными напитками с добавлением лимонов и кислых апельсинов.
— Отец, он выглядел таким безобидным человеком, — сказала Ракель.
— Или же он был дамским угодником? — добавила она. — А вдруг с ним расправился чей-то ревнивый супруг?
— Насколько мне известно — нет, — проворчал Исаак, понимая, что дочь с супругой компанию за столом ему не составят, поскольку напрочь лишены аппетита.
Только близнецы с вожделением уписывали свои любимые блюда, а еще, к их удивлению, им разрешалось вставать из-за стола и делать все, что вздумается.
— Юсуф об этом бы знал, — мрачно сказала Ракель. — Я так и в голову взять не могу, как он ухитряется собирать обо всех столько разных слухов. Меня всегда поражает, почему люди говорят ему о том, к чему он не имеет никакого отношения.
— Это потому, что он имеет обыкновение заглядывать на кухню и беседовать со слугами, — сказал Исаак, — пока мы с тобой в палате возимся с пациентами.
— Впрочем, они и тебе рассказывают все, что угодно, — пробормотала Ракель, откусывая персик.
— Но хозяева и хозяйки никогда не знают столько же, сколько и служанки, — заметила Юдифь.
— Полагаю, так оно и есть? — сказала Ракель, — откладывая недоеденный персик. — Странно, что здесь нет Юсуфа. Я по нему соскучилась.
— Ракель, он не уехал в Тартар, откуда нет возврата, — буркнула ее мать. — Он вернется еще до Высоких праздников. И Даниэль. Ты должна сидеть и вышивать себе приданое. И думать совсем о другом.
— Но мама. Ведь это ты сама сказала…
— Его преосвященство считает, что Паскуаля убил кто-то из чужих, — сказал Исаак, пытаясь сменить тему разговора. — Никто из наших горожан, по его мнению, и пальцем его не тронул.
— А если это незнакомец? — скептически спросила Юдифь. — Но зачем?
— Это обычное дело, — сказал Исаак. — И опасно, если человек путешествует один по пустынной дороге.
— И ты хочешь сказать, что обычный вор зарезал его за деньги и вещи, которые были при нем?
