— Разумеется! — заверил его тот. — Неужели ты считал себя моим пленником? Мне просто было любопытно, кому принадлежит такая маленькая быстрая ладошка. И убедиться, что… Минутку, — остановил его Улибе, заметив, что паренек уже вскочил на ноги.
Достав одно из льняных полотенец, в которое была завернута еда, он вновь завязал его и протянул Жилю.
— Прими с почтением, — сказал он, — это тебе на дорогу.
— В таком случае искренне благодарен вам, господа, за подкрепление сил, — произнес тот. — Вы спасли меня от голода, и я безмерно вам обязан. Теперь же мне нужно продолжать собственный путь. — Он вышел из-за куста, оказавшись выше ростом, чем ожидалось.
— Неважно, куда ты решил держать путь, — ответил ему Улибе. — Но у меня к тебе предложение. Мы направляемся в Барселону, мы уже говорили об этом. И я предлагаю тебе составить нам компанию. А в городе я найду место, где ты будешь в безопасности.
— Я не могу вернуться в Барселону, — дрожащим голосом сказал Жиль и неожиданно рванул к дороге.
— Почему вы пригласили его поехать с нами? — спросил сержант. — Мне просто интересно.
— Как ни странно, но я начинаю вскипать, когда представляю, как его возьмут в плен или убьют по дороге.
— Судя по всему, что-нибудь одно из этого с ним и случится, — флегматично буркнул сержант.
— Похоже, он не очень-то умеет за себя постоять, — встревоженно сказал Юсуф. — С его стороны было глупо подходить к нам так близко. Ведь мы могли оказаться кем угодно. А когда он попробовал убежать, было уже слишком поздно.
— Он умирал с голоду, — сказал Улибе. — А голодный олень готов кормиться из твой правой руки, когда ты в левой держишь нож.
Едва они вновь устроились на отдых, их прервал чей-то пронзительный вопль.
— Это тот самый парень, — сказал Улибе, вскакивая на ноги и, размахивая мечом, с удивительной скоростью вприпрыжку понесся в сторону дороги. С выражением покорности на лице сержант поднялся и последовал за ним.
Жиль находился на макушке холма, повернутого боком к Жироне. Двое мужчин, лошади которых паслись на обочине дороги, держали его крепкой хваткой.
— Вы меня весьма обяжете, господа, если отпустите нашего конюха, — заявил Улибе. Его меч молнией сверкнул на солнце, и один из нападавших попятился. — Жиль, ты болван, — сказал он, — возвращайся к лошадям. И вы, господин, тоже отпустите его.
— Я бы предложил то же самое, — зевнул сержант, рисуя наконечником меча в дорожной пыли какой-то замысловатый узор. Даже в простых рубашках, без доспехов, эта пара выглядела довольно свирепо.
