Зейна слушала спокойно, надеясь, что все еще можно изменить к лучшему. Когда же Кицак, заикаясь, попытался объяснить ей, с чем послал его хан, она прервала его, зашипев змеей:
— Угура не возьмешь!
Кицак прижал к груди кулаки:
— Пойми, сестра, ты должна подчиниться. Или ты хочешь, чтобы русские убили твоего мужа и других пленников?
— Русские — проклятые псы, Аллах покарает их! — сверкнула глазами Зейна. — Разбейте головы тем, что пришли с вами, и отправляйтесь назад. Освободите Монгура и пленников!
Кицак только усмехнулся:
— Как ты это себе представляешь? Монгура и других людей отвели в Карасук, в крепость, их охраняет больше тысячи солдат русского царя! Любая попытка захватить город обречена на неудачу.
— Я не отдам Угура! — сказала Зейна с твердой решительностью.
Кицаку стало ясно — она не послушает ни его, ни муллу. Оставался один выход — объяснить сестре всю тяжесть положения, в котором оказался Монгур.
Не успел он произнести и двух слов, как Зейна, сжав кулаки, заметалась по юрте. Подойдя к окну, она увидела, как кто-то въезжает в селение через задние ворота, и пренебрежительно поджала губы:
— Дочка этой русской опять начнет любопытничать…
Она хотела еще что-то сказать, но внезапно застыла изваянием — она глядела, как девушка подскакала ближе и спрыгнула с лошади. Затем Зейна ударила кулаком по ладони и подозвала рабыню:
— Бишла, приведи ко мне Сирин, только проследи, чтобы никто из этих проклятых русских не увидел ее.
Рабыня кивнула и молча вышла.
Кицак недоверчиво глянул на сестру:
— Что ты задумала, Зейна?
— Я отдам русским заложника, который им понравится.
Кицак резко поднялся:
— Только не Сирин! Ты не безумна ли, сестра?
Зейна громко расхохоталась:
— О нет! Русские — неверные псы, и любая хитрость хороша против них. Главное, чтобы Монгур и другие пленники были свободны.
— Но она же женщина! Что мы будем делать, если это откроется?
— Не думаю, чтобы она разделась перед ними в первый же день, — усмехнулась Зейна. — А что с ней будет потом — не мое дело.
— Это станет нашим общим делом, если они, разгадав обман, придут сюда мстить. — Кицаку хотелось схватить сестру за плечи и трясти ее, пока безумный план не вылетит из ее глупой головы.
— У русских есть поговорка: до Бога высоко, до царя далеко. Ничего не случится, а если и случится — Монгур будет уже с нами, а он знает, что делать.
Во взгляде, который Зейна бросила на брата, читалось, кем она считает его, — трусом и предателем. Кицак стиснул зубы и уже собирался сказать сестре все, что о ней думает, но тут дверь распахнулась и вошла Сирин.
