Сигара оказалась великолепного качества. Банкир сказал:
— Как вам праздник в нашем городе в этот ваш приезд, мастер Турандж?
— Я доволен, господин. Вчера я ходил смотреть пьесу — в третий раз в своей жизни.
— Какую же?
— «Печальная трагедия королевы Деджанаи Квирибской» Сак’квица, в четырнадцати актах.
— Понравилось ли вам?
— Акта до десятого, а дальше драматург стал повторяться. Больше того, сцена к концу была так густо усеяна трупами, что персонажам, которым по ходу действия приходилось бегать, с большим трудом удавалось не спотыкаться, — Квейс зевнул.
Кастамбанг сделал пренебрежительный жест.
— Мастер Турандж, этот Сак’квиц из Руца лишь один из сверхсовременных умников, которым, в действительности, нечего сказать, и которые маскируют это всякой чушью, написанной в излишне экстравагантной манере. Вам следовало бы посмотреть возрожденную классику, вроде «Конспираторов» Харьяна — завтра вечером как раз премьера.
В этот момент вернулся колофтянин, доложивший:
— Все готово, хозяин.
— Пойдемте, господа, — сказал Кастамбанг, помогая себе руками, чтобы подняться на ноги.
Стоя, он производил не такое внушительное впечатление, потому что ноги у него были коротки, а передвигался он с трудом, прихрамывая и задыхаясь. Он подвел их к задернутой занавеской двери в другом конце приемной. Подоспевший колофтянин открыл перед ними дверь, и Кастамбанг отступил в сторону, приглашая гостей пройти. Они ступили в клеть, подвешенную внутри шахты. Вскоре клеть начала рывками опускаться, а сверху донесся скрежет шестерней. Кастамбанг посмотрел на своих пассажиров сначала выжидающе, потом немного разочарованно. Затем сказал:
— Я забыл, мастер Антане, вы же с Земли и должны был привычны к подъемникам.
— О. Да, конечно, — сказал Феллон. — Но это чудесное нововведение. Напоминает мне лифты в небольших французских отелях, в которых висят объявления, что ездить разрешается только вверх.
Клеть остановилась, слегка подпрыгнув на большой кожаной подушке, уложенной на дно шахты. Подъемник Кастамбанга был вторым, после Сафка, чудом Занида, но Квейсу уже приходилось пользоваться им, а на Феллона он не произвел особого впечатления. Для подъема использовались два дюжих колофтянина, вертевших ручки лебедок, а спуск осуществлялся с помощью примитивного тормоза. Феллон подумал про себя, что рано или поздно лифтеры утратят бдительность и уронят своего хозяина на дно его тайной берлоги. Пока, впрочем, приспособление хотя бы щадило больные ступни финансиста.
