Михаил оделся очень тщательно (пусть не думают, что на Севере одичал), поговорил с мамой (Ну, конечно, мамочка, до развода мостов обязательно. Правда, я повзрослел и поумнел. Да-да, завтра собирай всех родственников, отдаюсь на растерзание), вышел на улицу, посмотрел, как разъезжаются такси со стоянки, вдохнул всей грудью ленинградский воздух (о да, это ленинградский воздух!) и пошел по проспекту.
"Я люблю этот город, - подумал он, - и пойду по нему пешком".
Идти было как-то странно, он не понимал отчего, а потом догадался: руки не заняты ничем. Он уже отвык ходить со свободными от ноши руками. Он долго шел, пока не вышел на набережную канала, где высился серый Танин дом. Пошел к дому, с удовольствием стуча каблуками по старым каменным плитам, и тут увидел Таню. Она шествовала навстречу и катила перед собой детскую коляску. В коляске стоял и смотрел вперед, как капитан, маленький Поморин. Таня, как и раньше, была очень модно одета. Михаил остановился. Татьяна равнодушно прошла мимо.
- Здорово, мать, - сказал он.
Она вздрогнула и обернулась.
- Мишка!
И бросилась целоваться.
"А раньше-то не разрешала дотронуться", - подумал он, целуя ее.
- Познакомь с Глебовичем, - попросил он.
- Ваня, это дядя Миша, - сказала Таня.
- У-у, -грозно сказал малыш.
- Это он тебя пугает. Он всех незнакомых сначала пугает.
Михаил протянул малышу шоколадку.
- Ты с ума сошел! - закричала Таня. - У него всего три зуба, а ты ему шоколад. - Она посмотрела на этикетку. - Съем сама.
Они сели на гранитную скамейку. Стали есть шоколад и болтать.
- Ну, как живешь?
- А Глеб?
- Учится на заочном, на следующий год кончает. Ты его не узнаешь. Он такой стал... не такой, как был. Еле уговорила его уйти из рабочего общежития. Вот видишь, ты даже не знаешь, что он там жил. Только когда я, - она нарисовала пальцем в воздухе, - только тогда он переехал к нам. Тесно, из-за этого и ругаемся, наверное, - закончила она задумчиво, глядя в сторону.
- Танька, а разве вы с Глебом раньше?..
- Да. Он мне писал стихи.
- Кто тебе не писал стихов? Я тоже писал.
- Ты только издевался надо мной. И в стихах тоже. Ведь у тебя же не было ко мне ничего серьезного. Правда, Мишка? Нет, ты скажи прямо.
- Конечно, не было, - сказал Михаил.
Появился здоровенный, неузнаваемый Глеб. Минуты две Глеб и Михаил хлопали друг друга по спинам и мычали нечленораздельное. Потом вышла Танина мама и увезла Ваню. Малыш помахал Михаилу ручкой. Супруги Поморины покосились на Михаила. Тот изобразил восторг. Он знал, что маленькими надо восторгаться.
