. Для Византии
«существование в государстве с правами гражданскими и политическими таких лиц, на которых закон Церкви не распространялся, и для которых неисполнение церковного закона не соединялось с гражданским и политическим бесправием», было полным абсурдом, немыслимой ситуацией
[2].
Как следствие, в идеале отождествляются государственная и христианская этика, правила и обычаи человеческого общежития, культура, государственное и церковное право[3].
Как справедливо отмечают, онтологически существует только две мировые модели — Перворимская и Константинопольская. Римский имперский вариант — это мировая трансляция имперской мощи, организационной силы, цивилизационного устроения. «Константинопольский вариант» — в первую очередь, трансляция веры, христианский призыв ко всему человечеству[4].
«Сегодня многие — и не только извне, но также изнутри Православной церкви — резко критикуют Византийскую империю и ту идею христианского общества, которую она олицетворяла. Но можно ли считать, что византийцы всецело заблуждались? Они верили, что Христос, живший на земле как человек, искупил каждую сторону человеческого бытия, а потому возможно крестить не только отдельных людей, но и общество и его дух в целом. Таким образом, они стремились к такому устроению общества, которое было бы полностью христианским в принципах управления и в повседневной жизни. Фактически Византия была не чем иным, как попыткой вывести все возможные следствия из воплощения Христа и применить их на практике. Конечно, такая попытка была сопряжена с известным риском: в частности, византийцы зачастую отождествляли земное царство Византии с Царством Бога, а греков — точнее, «ромеев», если воспользоваться самообозначением византийцев — с народом Божьим. Конечно, Византии часто недоставало сил, чтобы подняться на высоту собственного идеала, и такая недостача порой оказывалась весьма прискорбной и даже катастрофической. Рассказы о византийском двоедушии, насилии, жестокости слишком хорошо известны, чтобы нуждаться в повторении. Они правдивы — но составляют только часть правды. Ибо за всеми недостатками Византии всегда различима великая перспектива, вдохновлявшая византийцев: утвердить здесь, на земле, образ небесного божественного правления»[5].
Византия представляет собой не только «Церковь-государство», но — и это её неотъемлемый признак — ещё и «государство-Империю». Имперское сознание органично перешло от языческой державы в православное государство св. Константина Равноапостольного, чтобы создать новый вид государственности —
