— Я так мало знаком со здешними условиями, что хотел бы посоветоваться с вами и об этом.
— Я советую вам ехать в дилижансе. Путешествие в нем обойдется вам недорого и будет настолько приятно и удобно, насколько можно предположить в здешних условиях. Я знаю, что завтра в первой половине дня дилижанс отправится в нужном вам направлении. Таким образом, письмо я мог бы вручить вам прямо сейчас. Мне надо лишь надписать на нем адрес. Извините меня!
Он подошел к конторке, находившейся в углу. Тут дверь распахнулась, и вбежали двое мальчишек примерно десяти-двенадцати лет.
Я уже успел заметить, что воспитанием детей в странах Ла-Платы занимаются очень плохо, и сейчас нашел тому еще одно подтверждение. Оба мальчишки, наряженные, как куклы, остановились передо мной и нахально на меня уставились.
— Папа, — спросил один синьора Тупидо, — это немец?
— Да, сынок, — ответил отец, надписывая адрес на конверте. Он был нисколько не обеспокоен поведением своих любимцев. Спрашивавший мальчик обратился ко мне:
— Ты что, в самом деле дурак?
Но его брат поспешил ответить вместо меня:
— Нет, он — тупой немецкий чурбан.
— Кто это сказал? — быстро спросил я.
— Отец, — прозвучал ответ. — Он говорил это матери.
Тут отец повернулся и в гневном смущении воскликнул:
— Чушь! Я имел в виду не этого-сеньора, а совсем другого человека, немецкого рабочего, который неправильно выполнил поручение.
Но старший из мальчиков сказал:
— И тогда ты пригласил его на ужин!
— Да замолчи же ты! — приказал Тупидо. — Сеньор, не позволяйте этим детям сбивать вас с толку! Вот вам письмо. Содержание его удовлетворит вас в высшей степени.
Он подал мне письмо, в средних размеров конверте, заклеенном камедью. Конверт был очень объемистым, так как содержал по меньшей мере три листа — само письмо и оба контракта. Я взвесил его на ладони и молвил:
— Разве у вас не принято давать рекомендательные письма в незапечатанном виде?
— Нет, здесь у нас такое не принято. А еще у нас часто к письму прилагают деловую записку, предназначенную лишь для адресата.
— В данном случае вы, наверное, поступили так же?
— Разумеется.
— Тогда эта записка уж очень пространная! И я честно признаюсь, что, по мне, было бы лучше, если бы вы решились отделить одно от другого.
— Сеньор, — сказал он, — я никогда не отступаю от своих привычек и думаю, что вы позволите мне и сейчас настоять на одной из них!
— Гм! Один раз вы уже отступили от одной такой привычки, отказавшись сегодня от принятого у вас вычета процентов. Я хочу отблагодарить вас за это и доставлю письмо в том виде, в каком вы его передаете.
