— Так себе…
— Хм… Дела беспокоят?
— Да, тяжело! Но я не жалуюсь.
— Тогда зайди ко мне завтра. Я проведу небольшое обследование. Мне бы не хотелось тебя беспокоить, старичок, но за тобой надо бы понаблюдать.
— В конце концов, что тут… Мои вещицы поменяли местами, это очевидно.
— Знаешь… ощущение очевидности… — заметил Лаваренн с кислой миной, — это, может быть, труднее всего поддается лечению.
Головы трех жуликов сблизились над рюмками с анисовым ликером.
— Хозяев по-прежнему нет дома, — объяснял самый маленький. — Горничная на другом конце квартиры, а замок… поверьте мне… Было бы уж слишком глупо довольствоваться безделушками. Там внутри все интересно. Все! И туда надо залезть по крайней мере втроем… Когда я увидел, что оставил после себя беспорядок, то вернулся обратно и расставил посуду по местам. Не пойман — не вор… Завтра, часа в четыре, вам подойдет?
— Точняк, что не оставил отпечатков? — спросил самый здоровый.
— Я же тебе повторяю, что все поставил на место. В точности, как и прежде. Еще расскажи, что у меня глаз не наметан!
— Вы заполнили его карточку? — спросил Лаваренн.
— Его зовут Марсель Жервез, — ответила ассистентка. — Говорит, что занимается живописью.
Сквозь зеркальное стекло психиатр наблюдал за Жервезом, который, ожидая в приемной, рассматривал полотно Руссо-Таможенника. Мужчина был маленький, одетый с некоторым изыском. Он вовсе не походил на художника, а скорее на преподавателя или даже провинциального нотариуса.
— Возраст?
— Сорок шесть лет.
— Женат?
— Да.
— Где проживает?
— Отей.
— Впустите.
Жервез поприветствовал его, чувствуя себя вполне раскованно, и с достоинством сел. У него были ярко-голубые глаза, пытливый и немного пристальный взгляд.
— Я полагаю, мне нужно рассказать вам все! — начал он.
Психиатр улыбнулся.
— Кто вас ко мне направил?
— Моя жена.
— Она меня знает?
— Нет. Она искала адрес врача-специалиста в справочнике.
— И первый попавшийся показался ей подходящим?
— Да.
— Любопытно. И вы послушались своей жены?
— Я хотел доставить ей удовольствие. Она так беспокоилась за меня. Впрочем, совершенно напрасно!..
Потому что моя жена — надо бы сразу вам об этом сказать — считает меня… сумасшедшим.
Лаваренн отмахнулся от этого слова небрежным движением руки.
— Сумасшествия как такового не существует! Есть лишь более или менее индивидуальный менталитет.
Жервез расслабился.
— Совершенно согласен, — пролепетал он. — Мне кажется, что наконец кто-то меня понимает.
Его взгляд скользнул по комнате, задержался на полотнах Дюфи. Он вздохнул.
