— А что бы ты сказала, если бы у тебя наш на шее сидел! Он считает, что у Жан-Луи волосы слишком длинные… что у меня они слишком короткие, что, когда мне случается напевать, ему не по себе. До его пианино я не имею права дотрагиваться… Но здесь я нашла, как обойти это препятствие. В полдень я подмешиваю в его пищу успокоительное. До пяти часов он спит. На это время у меня наступает мир и покой.
— Не может быть! Какая отличная мысль!
— Еще бы! Надо же что-то делать. Когда он спит, я сочиняю песни. Душа к этому не лежит, но если бы мне удалось записать диск… Это бы нам очень помогло… Он кровь из нас пьет, этот старик… Печально то, что с той поры, как он регулярно спит, он себя лучше чувствует. Он больше и слышать не хочет о медикаментах. Он жиреет. Боюсь, это продлит ему жизнь.
Жербуазы согласились, что случай трудный.
— Более того, — заметил Жерар, — это неосторожно. Вы можете перестараться. Слишком сильная доза, и — хоп!.. Вы понимаете, какие неприятности?
— Какие неприятности? — наивно спросила Мишлин.
— Так вот, врач государственной службы может почуять что-нибудь подозрительное.
— Это дедушка-то восьмидесяти лет!.. Который на ногах больше не стоит!..
— И все-таки поосторожнее… из-за пожизненной ренты. Достаточно какого-нибудь вскрытия…
Термин привел Валгранов в ужас. Вернувшись домой — они не смели подумать «к себе домой», — они долго беседовали и решили больше успокоительных Мобьё не давать. Надежда записать пластинку упорхнула. Нет пианино — нет песен!
— А между тем, — жаловалась молодая женщина, — у меня был серьезный шанс. В следующем месяце я собиралась участвовать в прослушивании. Послушай, Жан- Луи: или он или мы.
Утро вечера мудренее не стало. Как поступить? Последующий день был чудовищным. Старик, лишенный снотворного, к которому он привык, выказывал ужасное расположение духа и не переставал изводить Мишлин. Когда наступил вечер, оба взвесили все «за» и «против», в то время как в соседней комнате разрывался телевизор, так как Мобьё, будучи несколько глуховат, поворачивал регулятор до упора. Соседей не было, а Валграны для него в счет не шли.
— Ты слышала Жерар, — сказал Жан-Луи. — Надо подумать насчет врача государственной службы.
— Да, но… может произойти несчастный случай.
— Что?
— Говорю, что может произойти несчастный случай… послушай, пойду натру паркет. Поживем — увидим.
На следующий день она быстро превратила полы в зеркало, к великому удовольствию Мобьё, который маниакально любил чистоту. Он и не собирался падать, зато обязал Жан-Луи надевать шлепанцы, чтобы не пачкать пол. Жан-Луи не мог больше и шагу ступить без того, чтобы его не призвали к порядку. Пришлось придумывать другой способ. Валграны поставили напрямую задачу перед Жербуазами.
