Он радостно потер руки и, несмотря на свои восемьдесят лет, заерзал на стуле, словно ребенок, увидевший страстно желаемую игрушку.
— Тебе, конечно, известно о серии «Идеальное преступление». Замысел предельно прост: хорошо известных авторов просят придумать криминальную загадку и написать забавы ради по детективному роману. Короче, талант против техники. И дело идет… Даже очень хорошо. Понимаешь теперь, к чему я клоню?.. Предположим, я тоже учрежу премию «Гран-Гиньоль» и попрошу писателей высокого класса написать по кровавому, «душещипательному» роману, понимаешь… Что-нибудь вроде игры, но страшной игры.
— Но уже есть «Черная серия», — возразил Жантом.
— С ней нет ничего общего. Представляешь, если академик задумает написать историю о разрезанных на куски женщинах. Это сразу вызовет, я уж не знаю…
— Что-то вроде светского скандала, — закончил за него Жантом.
— Именно. Пока это только проект, который требует уточнений. Но думаю, он принесет хороший доход.
— Вас обвинят, что вы украли идею.
— Мне все равно. Места хватит для двоих.
— А где вы найдете писателей, которые согласятся опуститься до разряда бульварного чтива. Я имею в виду настоящих писателей.
— Рене! Ты неподражаем, уверяю тебя. Перед дверью выстроится очередь, поверь мне.
Раздался легкий стук в дверь. В проеме показалась кудрявая головка малышки Габи.
— Пришел мсье Дютур.
— Попросите его чуть подождать. Сейчас приму.
Жантом встал.
— Подожди, — сказал издатель. — Я еще не закончил. — На секунду он задумался, кончиком пальцев отбил на столе легкую барабанную дробь, затем возобновил разговор: — А ты не хотел бы попробовать? Просто чтобы доставить мне удовольствие.
— Я?
— Почему бы нет?
— Вы серьезно?
— Ты меня плохо понял. Повторяю: я это представляю себе просто как игру. Думаю, что не потребуется ничего, кроме времени, некоторой фантазии, чувства юмора и, разумеется, готовности испытать себя, перехитрить себя самого, если тебе так больше нравится. И всего-навсего один раз.
Жантом поражен. Издатель же продолжал:
— Об этом замысле я еще никому не говорил. Он пока еще не оформился окончательно, и я его шлифую. С тобой, Рене, я заговорил потому, что, насколько мне известно, ты сейчас свободен. Что? Это не так? Ведь не станешь же ты утверждать, что пишешь книгу, сценарий или что-то в этом роде, что очень тебя занимает. Ничего подобного. У тебя ничего нет.
— Но, извините…
— Не возражай. У тебя ничего нет, ты просто делаешь вид, что работаешь. Это не упрек. Дружеская констатация. И вот я предлагаю тебе возможность исправить дела. Успех «Бириби» парализовал тебя. Ты боишься, что новая книга просто повторит «Бириби». Второй роман всегда оказывается испытанием для писателя. У тебя не хватает мужества.
