Гидеон смущенно опустил глаза. Шалом был потрясен.
— Все, как там, как там, — шептала Елена, стоя перед распятием и иконой.
Сев в первых рядах, она не то молилась, не то просто смотрела перед собой. Словно оправдываясь, сказала мне:
— У христианского Бога тоже можно просить о милосердии — наш Бог в этом не очень-то силен.
Она поблагодарила Гидеона.
— Еще можно в Иерихоне в мечеть сходить, — предложил он, все еще смущаясь.
Шалом обрадовался возможности снова нас подвезти.
— Солдаты Гидеона первыми вошли в Иерихон, — с гордостью сказал он. — Его там очень уважают. Он — комендант города.
И снова вдавил педаль газа.
Мы въехали в город. По разные стороны дороги раскинулись пальмы. Гидеон самозабвенно восхвалял город, высоту и красоту пальм, волшебство узких улочек и маленьких каменных домишек. Елена его не слушала, она вдруг взяла меня за руку и сказала:
— Смотри, Элизабет, люди ходят без обуви, это знак того, что здесь была война. — Она указала на мужчин, женщин, детей, которые, словно лунатики, бродили по улицам, большинство в галабиях, с куфиями на голове, и все босиком. Гидеон замолчал.
На дорогу выскочил долговязый босоногий парень и со всей силы толкнул нам навстречу маленького мальчишку, который обеими руками прижимал к себе коробку с использованными карандашами, открытками, сигаретами и брелками. Голосом, в котором еще слышались детские нотки, долговязый приказал маленькому:
— Иди, иди, деньги, лира, лира.
И мальчишка стал выкрикивать:
— Лира, всего одна лира. — Дрожащие губы и руки выдавали, что он чувствовал при приближении джипа. Он подошел к нам. — Салам алейкум, — выдавил он из себя.
Елена быстро достала кошелек, высыпала все монеты и сунула мальчишке в ладонь. Из его товаров она ничего не взяла.
Удивленный мальчик побежал назад, сверкая босыми пятками, и через мгновение исчез, словно его проглотил один из домов, а вместе с ним испарился и долговязый.
Елена ерзала на сиденье, пытаясь сдержать слезы, лишь дрожащие веки и искаженное лицо выдавали ее нестерпимую боль.
Заметив страдания Елены, Гидеон и Шалом попытались отвлечь ее.
— Может, хочешь пить? Хочешь, поедем куда-нибудь еще? — обеспокоенно спрашивали они.
Елена молчала. Гидеон попросил Шалома прибавить скорость и по кратчайшему пути ехать в Иерусалим. Всю дорогу Елена разговаривала по большей части сама с собой. Мы не могли разобрать ее слов, путаных и в основном немецких.
Испуганный Шалом молил Бога о помощи, затем предложил Гидеону:
