Прошли месяцы, и боль накатывала лишь ноющими приступами, которые я совсем недавно попыталась заглушить вот с этим самым гостем, — он как раз облизывался над шоколадными рулетами, словно это была икра.
— Ладно, — сказала Фран. — Отнесу-ка я этот мусор туда, где ему и место.
Я выхватила открытку у нее из рук.
— Хватит, Мел! Бумажонка от низкого ублюдка! Хочешь, предоставлю тебе честь ее поджечь.
— Эй, ребята, что творится? — прочавкал Николас. Чуткий сквозь шоколад. Похоже, если он за день пятнадцать тысяч калорий не сожрет, то или умрет, или еще что-нибудь в этом же духе отмочит.
Я в упор посмотрела на него.
— Знаешь, не хочу быть грубой, но валил бы ты отсюда!
Но момент был упущен.
— Гм, видишь ли, у нас с Фран одно чрезвычайно важное дело, мы уже давно собирались…
— Ага, и называется оно «вышвырнуть Николаса», — заметила Фран, и отнюдь не вполголоса.
— О чем речь, детка, нет проблем! Как насчет того, чтобы я заскочил за тобой в семь? Сходим на отпадно дорогой ужин за счет моего клиента, чав-чав-чав!
— К сожалению, наше с Мел дело займет целую вечность, — сказала Фран. — Ужасно жаль. Но тебе пора. Сейчас же.
— Эй, остынь! Никто не скажет, что Николас Снодли не понимает намеков.
Я метнулась на другой конец комнаты и принялась ворошить расставленные по алфавиту компакт-диски Линды — а то вдруг Николас целоваться на прощанье полезет. Диски Линды: «Величайшие песни о любви № 1», «Величайшие песни о любви № 2» и в качестве разнообразия — «Величайшие в мире песни о любви». Еще какие-то дельфиньи звуки.
— Мел, детка. Я тебе скоро звякну, лады? Насчет гулянки для ценителей Брайана Мэя[2].
— Несомненно, — проговорила я. — До свидания.
Николас все еще строил из себя крутого.
— Да, кстати, какой там у тебя номер?
Я собиралась ему что-нибудь наврать, но нервы у меня были на пределе, так что номер я по ошибке дала правильный.
— Ну, чао, детки, — пропел Николас, пригнувшись, проскочил в дверь и был таков.
Клянусь, из коридора донеслось «чав-чав-чав».
Камень с плеч, подумала я, снова взяв в руки открытку. Потом вернулась к дивану, села рядом с Фран и уронила голову ей на плечо.
— Пожалуйста, не надо больше Николаса, — попросила она.
— Но ты же так оттянулась.
— Мел, клянусь, я лучше прокушу себе горло, чем еще раз подпущу тебя к этому восьмифутовому слизняку.
Я вяло теребила открытку.
— Мне так не хватало его.
— Знаю.
— И сейчас не хватает.
— Знаю. Но кто, кроме законченного ублюдка, мог такое выкинуть?
