Кентукки холодно, хищно улыбнулся своей знаменитой эстрадной улыбкой и взял гитару за гриф обеими руками.
— Черт возьми, — да этот дом прям кишит англичашками! А я только что сказал парню, что если я и ненавижу кого больше, чем ниггеров, так это англичашек. А ну, пшла отсюда, пока я гитару о твою башку не сломал!
Миссис Харрис не была трусихой, но не была она и дурой. За свою жизнь она повидала достаточно пьяных, хулиганов и плохих актеров, и знала, когда перед ней действительно опасный тип. Поэтому она, повинуясь не столько Клейборну, сколько голосу рассудка, взяла Генри за руку и вышла.
Оказавшись в безопасности на половине прислуги, она успокоила Генри, умыла ему лицо холодной водой и сказала:
— Ну полно, полно, золотко, забудь про этого мерзавца. А уж Ада Харрис такого не забывает. Может, через месяц, а может, и через год, но он свое получит, будь уверен! Ударить беззащитного ребенка за то только, что он англичанин!..
Если бы миссис Харрис вела дневник, в котором отмечала бы каждую свою вендетту, можно было бы видеть, что никто, попавший в ее черный список, не остался безнаказанным. Кентукки Клейборн только что внес себя в этот список, потому что совершил, с точки зрения миссис Харрис, непрощаемый грех — и он должен был поплатиться за это, когда-нибудь и где-нибудь. Его песенка была, считайте, спета.
До сих пор ввиду крайней занятости, хлопот с Генри, забот о доме и тому подобного знакомство миссис Харрис с Нью-Йорком (если не считать двух въездов в город, сопровождавшихся величественным видом метрополиса) ограничивалось широким ущельем Парк-авеню с уходящими в небо домами по сторонам и бесконечными потоками транспорта, замирающим лишь на минуты по сигналам светофоров. Ну, еще магазины в квартале к востоку на Лексингтон-авеню и Мюзик-холл в Радио-Сити, куда миссис Харрис как-то сходила с миссис Баттерфильд. Так что она не знала даже Манхэттена, не говоря уж о Большом Нью-Йорке.
Миссис Харрис как-то еще даже не ощутила всю огромность этого города — уж слишком она была занята и озабочена, слишком резкой была перемена обстановки. Но теперь все изменилось — она узнала этот Вавилон наших дней, и познакомили ее с ним Джорджи Брауны.
Это стало возможным благодаря периоду относительного покоя, воцарившегося с официальным признанием прав Генри на жизнь на половине прислуги пентхауса Шрайберов. Охватившая всю Америку сеть дистрибьюторов и агентов «Нортамерикан» изучала всех Джорджей Браунов на участке каждого из агентов в поисках отца Генри, а миссис Харрис получила возможность заняться собственными изысканиями.
