собеседование. Если у вас в паспорте запятая не так стоит или печать чуток смазалась — пиши пропало!
— Господи, неужели правда?! — ужаснулась миссис Тиддер.
Миссис Харрис почувствовала, как где-то в желудке у нее возник этакий ледяной камушек. Она, пытаясь не замечать его, повернулась к мистеру Бэйсуотеру:
— Просто не верится! Может быть, это просто слухи, В конце концов, это ж демократическая страна, правда?…
— Не считая случаев, когда вы пытаетесь в нее въехать, — объяснил заслуженный шофер. — Тогда это просто испанская инквизиция. «Кто вы такой? Откуда? Сколько зарабатываете? С кем едете? Чем занимаетесь? Когда? Зачем? Почему? На какой срок? Вы совершали преступления? Какие и когда? Вы коммунист? Если нет, то кто вы? Почему? Есть ли у вас дом в Англии, и если да, что вам здесь нужно?…» — и все такое. А потом они берутся за ваши документы. И Господь вас спаси, если там хоть одна закорючка не так стоит. Будете сидеть на этом самом острове, покуда кто-нибудь вас не выручит.
Камушек внутри миссис Харрис стал заметно тяжелее и холоднее, и не замечать его стало куда труднее. Стараясь, чтобы вопрос звучал как можно невиннее и естественнее, она спросила:
— Ну у ж к детишкам-то они наверняка не так суровы, правда? Все американцы, которых я знала в Лондоне, были добры к ребятишкам…
— Ха! — фыркнул мистер Бэйсуотер, — только не эти церберы. — Тут от волнения он сбился на просторечный кокни (что с ним бывало крайне редко). — Да они ж просто едят их живьем, детишков-то! Ребятёнок в руках им хуже бомбы будет. Им надо чтоб были и свидетельство о рождении, и прочие все бумаги, и чтоб без единой зацепочки… — он справился с собой и продолжал уже на почти правильном английском. — Вас загоняют в большой зал, и вы уже никуда не денетесь. Отстоите очередь до такого барьера, а за ним — офицер в форме, вроде тюремного надзирателя. И смотрит он прямо сквозь вас, будто глаза у него рентгеновские, и тут уж лучше отвечать без ошибок. Помню, одну семью мурыжили часа три — у них была какая-то описка в документах на ребенка. На таких штуках — с детьми — они просто обожают подлавливать иностранцев! Ну, а потом будет еще таможня — эти ненамного лучше. Фью! — он присвистнул. — Вот я вам сейчас расскажу…
Камень вырос до размеров арбуза и стал холоднее льда.
— Прошу прощения, — непослушными губами пробормотала миссис Харрис, — что-то мне нездоровится. Я, пожалуй, пойду прилягу в каюте…
Вот так она это и узнала. Двенадцать часов кряду миссис Харрис промаялась, думая о грозящих опасностях, и в результате эти опасности стали казаться ей буквально смертельными. Неосторожное упоминание эрудированным мистером Бэйсуотером испанской инквизиции заставило бедную миссис Харрис вспомнить все, слышанное ей про темницы, застенки, дыбу, испанский сапог и раскаленные клещи — и мелькавшие в ее воображении картины ничуть не поднимали ее дух.
