Через пару секунд дверь распахнулась, и на пороге появился человек, одетый как мажордом, — Одри невольно спросила себя, держат ли его Рошфоры постоянно или наняли на один вечер.
— Одри Мийе, — произнесла она с некоторым волнением.
Она не слишком часто бывала на подобных вечеринках и втайне догадывалась, что нынешним приглашением обязана Ле Гарреку, — ответная любезность за устроенную ею встречу с учениками.
— Вас ожидают, мадам…
Он провел ее в холл, примерно такой, как она и ожидала увидеть; огромные люстры, широкая лестница… Здесь было несколько гостей с бокалами в руках, обернувшихся к Одри при ее появлении. Голоса и музыка доносились справа, из парадного салона.
Одри уже собиралась снять манто, как вдруг увидела, что какая-то женщина, появившаяся словно из ниоткуда, направляется прямо к ней.
Вначале Одри увидела лишь фигуру… просто идеальную — высокую, стройную, гибкую, — плавные и в то же время четкие изгибы тела, тонкие, словно у манекена, запястья и лодыжки. Можно было с уверенностью сказать, что тело этой женщины лишено даже малейшего намека на целлюлит, но однако на ней было не слишком открытое белое платье, облегающее и… «О Боже, длинное! — ужаснулась Одри. — А я заявилась с голыми коленями…»
Не менее примечательным оказалось лицо женщины — она улыбнулась, обнажив зубы, столь же белоснежные, как ее платье, и эта улыбка засияла на лице, словно драгоценное украшение. Черты лица были гармоничными, но все же оно выглядело суховатым, и уже были заметны мелкие морщины, расходящиеся от углов глаз, и легкие складочки на верхней губе… судя по всему, сорокалетие либо близилось, либо недавно миновало.
Женщина приблизилась к Одри и уверенным жестом протянула ей руку — прямо под безжалостным светом люстры, высветившим лицо и руки Одри, норковое манто, шейный платок, сумочку на цепочке… Одри чувствовала себя девочкой-подростком, которую только что представили знаменитой актрисе или жене главы государства — словом, кому-то бесконечно выше учительницы по статусу.
— Вы, должно быть, Одри Мийе, не так ли?
— Я… да, — кивнула Одри, неловко пожимая протянутую руку и невольно обращая внимание на перстень с огромным камнем на одном из пальцев женщины.
— Я сразу так и подумала… Я — Клеанс Рошфор.
Никакой враждебности, ни намека на холодность. Лишь иронический блеск в глазах и едва заметное презрение в улыбке…
Она знает, подумала Одри. Она все знает, в этом нет ни малейшего сомнения.
И в тот же момент она твердо решила положить конец этой нелепой связи, никому не нужной и ни к чему не ведущей.
