С помощью Рошфора или нет, но она пойдет до конца… и разгадает загадку Бастиана Моро.
— Кажется, он не один, — прошептал Рошфор.
Одри тоже увидела девочку, только что севшую на скамейку рядом с Бастианом.
И почему-то вид этих двух юных существ, болтающих друг с другом на скамейке под высоким раскидистым дубом, стал для нее крохотным лучиком счастья, пробившимся сквозь свинцовый сумрак этого дня.
Бастиан в одиночестве сидел на скамейке. С самых первых дней в лицее эта скамейка была его любимым местом — в глубине двора, у поросшей мхом каменной стены, в нише которой был устроен небольшой полукруглый фонтанчик. Каждый день он приходил сюда, доставал свои магические карты и раскладывал их. Он был не из тех подростков, что легко вписываются в новые компании, — возможно, потому, что предпочитал ролики футболу, игровую приставку — регби, а магические карты — «Монополии». Одно время он надеялся, что здесь, как в его прежней, парижской школе, тоже найдутся любители магических карт, в которые можно было играть или просто рассматривать их, погружаясь в волшебный мир фантастических существ — эльфов, гоблинов и единорогов. Но Лавилль не был Парижем. Здешние ученики давно знали друг друга, их родители ходили друг к другу на званые обеды и ужины, встречались по выходным в теннисном клубе и проводили вместе отпуска на фешенебельных горнолыжных курортах. Конечно, некоторые ученики проявляли к нему интерес, кое-кто даже предлагал устроить партию в карты или обменяться колодами из своих коллекций, но ничего этого так и не произошло — они в основном лишь коротко кивали ему при встречах. В итоге Бастиан вынужден был смириться с печальной истиной: если ты не местный, в «Сент-Экзюпери» ты никто.
Но, так или иначе, сейчас это все было уже неважно. Наконец-то одиночество его не угнетало, а, наоборот, казалось спасением: сегодня он больше чем когда бы то ни было хотел стать невидимым. После утренней… сцены, — он не знал, как это еще назвать, — произошедшей во время встречи с писателем, у него не оставалось сомнений, что он заслужил почетный титул Новичка-Придурка. Или — что ничуть не лучше — Новичка-Любимчика, поскольку все сами убедились, как мадам Мийе его опекает. Она и раньше его часто хвалила, хотя он не показывал никаких особых успехов в учебе. Это вызывало у многих тайную досаду, поскольку мадам Мийе, хотя тоже новенькая, была не просто учительницей, а самой красивой учительницей в лицее. Бастиан догадывался, что многие ученики (а может быть, и некоторые преподаватели) втайне рисуют себе эротические сцены с ее и своим участием и что повышенное внимание, уделяемое ему, порождает у них приступы ревности.
