Она обернулась. Давид был уже полностью одет и собирался уходить. В виде исключения Жослен на этот раз позволил ему провести у нее две ночи подряд, хотя полагалась только одна в неделю — с субботы на воскресенье (да и чтобы получить хотя бы такое право, ей понадобилось столько хлопот, нервов и слез!). Накануне этих выходных ее бывший муж попросил оставить у себя Давида и в ночь с воскресенья на понедельник. Если бы не счастье провести с сыном несколько лишних часов, она, конечно, отказалась бы. Она не хотела договариваться с Жосленом. Больше ни о чем. Никогда!
— Ты уверен, милый? Я ничего не слышала…
Неудивительно, что она предпочла не слышать: этот звонок домофона, словно погребальный звон, тут же напомнил ей о той ситуации, в которой она находилась…
Давид утвердительно кивнул белокурой головой. На нем была голубая куртка — Одри сама купила ее для сына несколько дней назад. Она опустилась перед ним на колени и застегнула молнию до ворота. Давид ей улыбнулся: он был из тех детей, что ценят материнское внимание — и сказку, прочитанную на ночь, и поцелуй без всякой причины, и одни и те же советы, повторяемые по сто раз…
— У тебя все в порядке, котенок?
— Конечно. Не волнуйся…
Но она, конечно же, волновалась.
Новый звонок заставил обоих вздрогнуть.
— Пф-фф, он, кажется, спешит, — заметил Давид с иронической гримасой. — Впрочем, как всегда…
Чувствуя, как сжимается горло, а в груди опять закипает гнев, Одри быстро прошла через холл и резко произнесла в трубку домофона:
— Он уже спускается!
И, не дожидаясь ответа, резко опустила трубку на рычаг.
Вслед за Давидом она, как была — в халате и шлепанцах, вышла на лестничную клетку и остановилась у лифта. Когда дверцы лифта открылись, Одри в последний раз горячо поцеловала сына.
— Не забывай, Давид: что бы ни случилось, у тебя есть мобильник и в справочнике — четыре номера, по которым мне можно звонить. Если что — даже не раздумывай, хорошо?
Сын кивнул. Он знал все это наизусть, но был еще слишком мал, чтобы открыто проявлять недовольство излишними тревогами матери.
Она сама нажала на кнопку первого этажа. Дверцы захлопнулись. Вот и все…
Одри медленно прошла на кухню. Окно кухни выходило на парковку за домом. Она тут же узнала внедорожник Жоса — тот всегда питал пристрастие к большим машинам. Одновременно с этим она заметила, что внизу туман гуще, чем в кронах деревьев.
Потом она увидела фигурку сына, торопливо идущего к машине. Жос вышел из машины, но не затем, чтобы встретить его — Одри это знала, — а чтобы устроить для нее спектакль. Он бегло поцеловал сына в щеку и открыл для него заднюю дверцу. Пока Давид забирался в машину, Жос поднял глаза и взглянул на ее окно.
