Разумеется, я понимаю, почему в Хэллоуин люди наряжаются Франкенштейном, но зачем пугать людей, если за это не дадут конфет?
У нас в средней школе была одна девчонка-готка. Всего одна. Я выросла в маленьком городке в Нью-Джерси. Такие крайние меры, чтобы обратить на себя внимание, были не в чести. Призыв о помощи, выраженный при помощи одежды, считался дурным тоном. Я никогда не разговаривала с этой девочкой. До смерти боялась, что она ударит меня ножом. Нет, вру. Однажды я заговорила с ней, когда случайно толкнула в школьном буфете. Но сказала немного. Кажется, только: «Простите, мэм».
Даже сейчас не понимаю, что заставило меня назвать ее «мэм». Думаю, отчасти уважение к ее решению выглядеть, как ей нравится, именно в средней школе, а в основном — давний страх перед всем, связанным со смертью. Она ужасно разозлилась, когда я ее толкнула. Даже назвала меня жеманной киской. Да, точно, жеманной киской. Я никому не говорила об этом, кроме Зои, которая немедленно написала готской девице письмо на двадцати страницах.
Письмо было о том, что Зоя разделяет ее мнение о деморализующем влиянии на девочек-подростков современных средств массовой информации, которые внушают нам единый стандарт красоты; она восхищается решимостью готской девочки отойти от шаблонов, но не стоит — совершенно не стоит! — покупать черную косметику. Зоя предлагала психологическую поддержку и консультации по использованию косметики, если девочка извинится передо мной на виду у всей школы.
Трудно поверить, что она на такое способна. Она невысокая и хорошенькая, и волосы у нее потрясающие. К сожалению, моя сестра страшно упрямая и постоянно о чем-то размышляет. С другой стороны, кто без недостатков?
Зоя довольно часто пишет из-за меня ругательные письма людям, уверенная, что «слово острее ножа». От маленькой хрупкой девушки как-то не ждешь настолько эмоциональных посланий, однако на самом деле моя сестра на многое реагирует крайне болезненно. Больше всего ее выводят из себя две вещи — опыты на животных и когда меня оскорбляют. Для нее я всегда буду младшей сестренкой, а к роли старшей она подходит очень серьезно.
Когда капитан футбольной команды Рики Рэндалл расстался со мной в десятом классе, сестра заявилась на поле посреди тренировки и сообщила ему все, что думает о нем и прочих «бесчувственных самовлюбленных спортсменах», на глазах у всей команды. Тогда Зоя была ростом четыре фута десять дюймов, а черные волнистые волосы доходили ей до пояса. В моем парне было шесть футов и шесть дюймов, и он был полный идиот.
