— А что именно ты хочешь, чтобы я рассказал?
— Да всё, что хочешь.
— Нууу… Я в семье средний, есть еще старший брат, и младшая сестренка. — Я кивнула, мол, помню, — долгое время обучался в столице, получил хорошее образование. Помимо этого я не слабый маг и, кстати, немного сильнее тебя. — Довольно улыбнулся он, а я показала ему язык. — Сейчас помогаю матери в храме.
— Чем помогаешь?
— Ну, в основном это защита храма, магическая поддержка… Я боевой маг.
— Ух ты, а по виду не скажешь! — из-за удивления не уследила за языком.
— Это еще почему?
Хы. Ну не могу же я ему сказать, что из-за смазливости. С таким красивым лицом только цветочки нюхать.
— Да так, просто.
— Говори.
— Не скажу.
— А ну говори, а то хуже будет.
— Ой напугал, все равно не скажу!
— А так?
И кинулся меня щекотать. А щекотки я боюсь…
— Куда руки тянешь!? Ой не надо! Ха-ха! Руки убери! Ааа! Хи-ихи!
— Признавайся, ведьма! — смеялся он.
— Нет!
Я уже плакала, а он все щекотал, и я даже силой ничего сделать не могла, он был сильнее. Чувствовала себя маленькой девочкой. Так забавно.
— Скажешь?
От смеха уже болел живот.
— Да! ДА! Только хватит! — взмолилась я сквозь слезы.
— То-то же!
Довольный эльф перестал меня щекотать и с усмешкой уставился на меня. А я валялась на скамейке и пыталась успокоиться и отдышаться.
— Ладно, признаюсь, мордочкой лица не вышел ты на боевого! — Я мстю, гы.
— То есть? — опешил он.
— Ну вот так. Смазлывый ты. — Призналась я.
И с удовольствием наблюдала, что мстя удалась. Красивое лицо эльфа медленно вытянулось в удивлении, представляя собой довольно забавную картинку.
— Это я то смазливый?! — грозно спросил он.
— АГА! — ответила ему, едва сдерживая смех.
— Ну всё, я обиделся. — Сказал эльф и выжидательно на меня уставился.
Такой милый!
— Но я же не говорю, что ты не красивый! Наоборот, у тебя слишком нежное лицо для боевика.
— Аа, ну это-то да… Спасибо маме с папой. Меня вообще в детстве за девочку принимали все.
И мы снова вдвоем рассмеялись.
— А сколько тебе лет?
— А тебе? — спросил он в ответ.
— Ну, во-первых, у девушки это спрашивать не прилично! А во-вторых, я не помню! Так что колись, сколько?
— Ха, удобно! — засмеялся Стан. — Ладно, скажу, восемьдесят два мне.
У меня отвисла челюсть.
— Оо… Да ты ж дедушка!
— Сама такая! Я по идее вообще еще молодой!
— Да? А сколько тогда Алиноэлии, твоей маме?
— Ей триста с хвостиком, это считается много, хотя у нас есть и старше жители, правителю, например, почти семьсот… Моему брату скоро двести, а сестре еще и двадцати пяти нет, соплячка. — С нежностью закончил он.
