Байерс вынужден был признать, что относительно существования самого заговора, его участников, целей, задач и объектов суд располагает только единственным доказательством — показаниями Хейханнена. Он один из участников заговора, но согласно американской системе правосудия показания соучастника «вполне приемлемы».
Затем судья сделал краткий обзор других доказательств и разъяснил присяжным их обязанности.
Присяжные удалились на совещание.
На протяжении всего процесса мозг и руки Абеля постоянно работали. Он делал заметки, чтобы потом обсудить их со своим защитником. Или делал зарисовки. Он нарисовал присяжных, судью Байерса, обвинителя Томпкинса и судебных служителей.
Репортеры писали, что он ведет себя как наблюдатель, не заинтересованный в исходе процесса. Это, конечно, была большая ошибка.
«Только железная самодисциплина позволила ему сидеть молча и спокойно, не показывая ни единого признака того, что он переживал физическую (болезнь желудка. — А. Т.) и эмоциональную пытку», — писал Донован, лучше других знавший своего подзащитного.
Абеля окружили репортеры.
— Мистер Абель, чтобы вы хотели сказать по поводу вашего процесса?
— Я хочу воспользоваться этой возможностью для того, чтобы выразить признательность моим адвокатам, назначенным судом, за то, как они провели защиту. Я хочу поблагодарить их за ту колоссальную работу, которую они проделали для меня, и за проявленные ими при этом умение и способности.
Корреспонденты умчались передавать в свои редакции заявление Абеля. Теперь он остался наедине со своими мыслями. Время тянулось мучительно медленно. Абель умел ждать. Сама профессия учит разведчика выдержке и терпению. Приходится ждать, когда к тебе прибудет, наконец, долгожданный курьер из центра, ждать необходимых инструкций, ждать благоприятной обстановки для выполнения полученного задания, ждать… Эх! Да мало ли чего еще приходится ждать. Но это, если так можно выразиться, «рабочее ожидание» ни в какое сравнение не может идти с ожиданием собственного приговора; особенно приговора, который может оказаться и смертным.
Три с половиной часа продолжалась эта пытка. Наконец появились присяжные, и их старшина Даблин объявил вердикт.
Отбросив эмоции и вопреки совести, к которой тщетно взывал защитник, присяжные вынесли вердикт — виновен.
По просьбе защиты присяжные были опрошены каждый в отдельности. И еще двенадцать раз в зале суда прозвучало «виновен».
Абель сидел все время абсолютно спокойно. Ни один мускул его лица не дрогнул, когда он слушал эти бесконечные, звучащие как эхо — виновен, виновен…
