Четвертое решение сформулировано в приказе, отданном в 9 час. утра 28 августа: два правофланговых корпуса должны были выдвинуться на линию Флюкийерэ, Серокур, выслав разведку в южном направлении до Ам и Сен Симон; двум левофланговым корпусам было приказано выйти на линию Рибемон, Сен Ришомон. Предполагалась простая операция на преследование, проводимая корпусами самостоятельно.
Таким образом, между 17 час. 27 августа и 9 час. утра 28 августа фон Бюлов исходил из четырех «вероятных намерений» противника, вполне самостоятельных и вполне отличных друг от друга.
Первое решение. В 17 ч. 30 м. — 2–я армия должна была оставаться на месте.
Второе решение. В 20 ч. 30 м. — 2–я армия должна была сомкнуться с 1–й армией, а два левофланговых корпуса должны были оставаться на месте.
Третье решение. В 23 часа — 2–я армия подтягивает левый фланг к правому.
Четвертое решение. В 9 час. утра 28 августа — 2–я армия должна перейти к преследованию по всему фронту.
Первые два из этих намерений были воплощены в приказы, которые не были исполнены. К выполнению третьего приступили, а в жизнь было претворено четвертое решение.
Предположим теперь, что разведывательный отдел штаба 5–й французской армии попытался бы определить намерения германцев 28 августа. На чем он мог основывать свое суждение? Исходить из расположения 2–й германской армии он не мог, так как последнее не было ему известно. Сам фон Бюлов не знал, каковым оно будет на следующий день. Нельзя было основываться и на тех нерешительных и запутанных передвижениях германцев, которые французская воздушная разведка могла заметить в районе к северу от Ирон 28 августа. Французские. передовые пеленгаторные станции могли перехватить телеграмму фон Бюлова, поданную в 17 ч. 30 м., выражавшую его намерение оставаться на месте 28 августа. Эти сведения подтвердила бы французская авиация, которая могла заметить утром 28 августа, что германцы роют окопы севернее Ирон (1–я гвардейская дивизия фактически окапывалась). Трудно вообще найти другой пример — на войне или в учебных занятиях— обстановки, столь ясно показывающей «намерения» противника оставаться на месте, и все‑таки мы знаем, что «намерения» фон Бюлова утром 28 августа были совершенно иными.
Любая операция, которую предприняла бы 5–я французская армия, основываясь на данных, совершенно ясно как будто раскрывающих намерения противника, привела бы к самым неожиданным результатам. Все это говорит о том, что любым иным способом, даже гаданием, можно было бы вернее уяснить себе план маневра, чем путем определения «намерений» противника.
