Бориса наглый пройдоха почему-то развеселил, и он разрешил тому остаться на завтрак.
Русоволосый отказываться не стал.
— Серый, — представился он.
— Серега, типа? — уточнил Борис.
— Не-е, фамилия моя Сергеев. А кличка вперед меня родилась.
Серый болтал без умолку. Травил байки, рассказывал истории из своей беспутной жизни, напевал какую-то ерунду. Он не замолкал ни на минуту. Даже, когда ел.
Если верить рассказам Серого, то в молодости он успел поработать в политике, был руководителем молодежной организации одной небезызвестной партии. Пробовал писать рассказы и даже что-то большее. Под это дело начал общаться с литераторами, потом переключился на родноверов.
— С язычниками, что ли, бухал? — фыркнул Борис.
— Не язычество, — поправил Серый. — А родноверие.
— Бабушке своей расскажи, — фамильярно заявил Борис мужику, который был старше его лет на десять. — Я в детстве с реконструкторами путался. Тоже смешные фрики, но те хоть просто в рыцарей заигрались. А у этих ваших Велехренов всех мастей — все всерьез.
— Ты говоришь, о чем не знаешь, — покачал головой Серый. — Потому что ты дурак, но я тебя полюбил, я тебя научу…
— Почему не знаю? — продолжал забавляться Борис. — Знаю. Круглый стол Родноверческого Бреда, волхвы, жрецы самоназваные, обряды с целью девок за сиськи помять и все такое. Знаю я про ваше неоязычество.
Борис говорил зло и дерзко. Я хотел по привычке одернуть, но передумал. В конце концов, пусть один раз нарвется — может, получит по башке и перестанет на людей как на дерьмо смотреть. Тем более, еще большой вопрос, чего он там на самом деле знает. С реконструкторами-то он общался, а вот про знакомство Бориса с языческой тусовкой я слышал впервые.
Серый явно был не согласен, но спорить не стал. Просто перевел тему.
После завтрака мы поспешно собрали вещи, Борис попытался распрощаться с Серым, но тот неожиданно увязался с нами. Так и шел теперь, рассказывая всякую бессмысленную дребедень.
Борис прогонять навязавшегося попутчика не стал. Уж не знаю, чем он при этом руководствовался. Просто позволил тому плестись рядом и все.
Меня Серый поначалу раздражал, но к обеду я уже спокойно воспринимал никчемный треп, находя в нем свои плюсы. За пустой болтовней Серого сглаживалась наметившаяся между мной и Борисом трещина, молчание больше не давило на психику.
А теперь вот нашелся и еще один положительный момент: Серый помог мне отвлечься от мрачных мыслей.
— Не, — трещал он, вышагивая впереди, рядом с Борисом, — люди, в большинстве своем, добрые. Вот собирал я как-то подписи для одного кандидата в мандидаты. Веселая работа, я тебе скажу: ходишь по квартирам, всеми правдами и неправдами выжимаешь из людей автографы и паспортные данные. И не просто так, а в поддержку какого-то мужика, чтоб он мог свою кандидатуру на выборы выставить. Так вот наткнулся я на одну бабку. Мы с ней полчаса на лесенке стояли, разговоры разговаривали, потом в квартиру прошли. Бабка живет на пенсию, видно же, что денег нет. Но все, что есть в печи, на стол мечи. Традиция. Накормила, чаем напоила…
