Краем глаза я успел заметить, как Борис подался вперед и со всего размаху полоснул волка чем-то острым, заставив того заскулить и отскочить в сторону.
— Пош-ш-шел! — зловеще прошипел Борис, наступая и не давая зверю опомниться.
Раненый хищник не дольше секунды размышлял, стоит ли продолжать схватку. Расклад сил изменился, и жертвой мог стать он сам. Не переставая сипло рычать, скалиться, подволакивая поврежденную лапу, волк отступил. Сначала зашел за остановку, а потом проворно нырнул в лаз под забором.
Я запрокинул голову и бездумно уставился в длинную ветвистую трещину на своде.
Сердце ухало, отдаваясь громоподобными ударами в висках и пульсирующей болью в поцарапанном плече. Иней страха, выморозивший грудь изнутри, постепенно таял. Возвращались запахи, звуки. Во рту появился соленый привкус крови: наверное, я прикусил губу или язык во время безумного паркура.
Хотелось полежать так подольше, прийти в себя. А еще больше хотелось проснуться в холодном поту и с облегчением осознать, что эта замусоренная лестница, пыльное шоссе с мертвыми машинами и проросшие сквозь асфальт деревья — всего лишь ночной кошмар…
— Отдохнул? — поинтересовался Борис, протягивая жилистую руку. Во второй он держал саперную лопатку. По всей видимости, догадался прихватить из багажника. — Подъем.
Я с трудом поймал его ладонь и встал на ноги, морщась от боли в плече.
— Покусал? — нахмурился Борис, заметив мою гримасу.
— Царапнул. Обработаю, и заживет, — ответил я, облокачиваясь на перила. — Спасибо тебе.
— Еще заходи, брат, — усмехнулся Борис и подмигнул.
Его скуластое узкое лицо сделалось похожим на морду борзой: вытянутое, с острым носом и рыжеватой щетиной. Борис еще со школьных времен жутко бесился, когда его сравнивали с худощавой собакой, поэтому я старался лишний раз не подначивать на эту тему. Но похож, ох похож! Не зря ему в старших классах кличку Борзый дали. Высокий, сухопарый, резкий в движениях, с характером…
Странный он: мне бы наоборот понравилось такое сравнение, а этот бесится.
— Надо ближе к машине перебраться, — сказал я, отходя на присыпанный землей тротуар и осматривая следы. — Волк может вернуться.
— Еще разок с лопатой поцелуется, — фыркнул Борис, переставая улыбаться.
— Тебе повезло, — покачал головой я. — Если б с первого раза его не ранил, то еще не известно, как…
— Ладно, не топчи клумбы, — отмахнулся Борис, разворачиваясь и шагая поперек шоссе, к «аудюхе».
Терпеть не могу эту присказку. Да еще этим его хриплым тоном. Когда он так говорит, сразу вспоминаются тупые бандиты из девяностых. А Борис вовсе не тупой, и почти не бандит. Он и хрипит не ради эффекта, у него действительно такой специфический голос.
