Таскали рельсы,
Жгли костры...
Теперь в полузабытом гуде
Те впечатления остры.
Но в дни,
Когда свое крещенье
Принять готовилась толпа,
Тупыми были ощущенья,
И даже боль была тупа.
И ноги между тем месили
Откосы в круговерти дней.
В тот самый год
Страна Россия
Жила дорогой.
И о ней
Ее и помыслы, и думы.
И поезд шел, качая даль.
Качались в такт
Винтовок дула.
В глазах качались
Глыбы льда.
В купе, набитом до отказа –
(почти что
двадцать пять с трудом)
По воле грозного указа
Отныне превращенном в дом,
Ютились зеки (так селедки,
уложенные в ряд, лежат...)
И по бокам,
И посередке –
И каждый до предела сжат.
Здесь повороты по сигналу.
Путь без поблажек
И без льгот.
Судьба их в партии собрала
Не на один длиннущий год...
А годы зековы - резина –
Жуешь
И молча тянешь все ж...
Котомки сроком нагрузили
По самый верх - не унесешь.
В вагоне пульмановском,
Крайнем,
В одном из множества купе,
Условно меченном охраной
Простою литерою «П»,
Порою злясь, грустя порою,
Помяв и спины, и бока,
Терпели путь мои герои,
Друг другу чуждые пока.
Один - Чугай...
Другой - Лутавин.
Он был и тощ, и невысок.
В днях давних
Памятью плутавший,
Он тер свой стриженый висок.
Прижатый прессом плеч
К окошку,
Тоскливым взглядом
Жег стекло.
Лепил фигуры птиц из крошек
На ощупь -
Свет-то был - фуфло.
Тот свет
(признаться без утайки)
Нес серость, словно день суда.
Свет, не спеша,
Тюремной пайкой
Сквозь клетки
Падал к ним туда.
Когда ж со светом
Мрак квитался,
Бесцеремонно день турнув,
Лутавин выспаться пытался,
На тесной лавке прикорнув.
Тогда-то он
В купейном гаме,
В уставшей смене слов и дел
Был на заметку взят Чугаем,
Он подле на полу сидел.
А дальше -
Хмырь торчал гундосый –
Носитель всех дурных начал.
Хмырь на Лутавина и косо
Поглядывал. И зло бурчал...
Стремясь к окошку,
Хмырь рукою
Пометил...
Дернулся... Привстал...
И тут Чугай сказал такое,
Хмыришка
Ростом ниже стал.
Таков закон –
Ты тут сильнее,
Ты, значит, - пан.
А нет - молчи.
Так судит каторга. И с нею
Не спорь. И сердцем не сучи.
И если хевра захотела,
При встрече сделает...
Вдогон...
Чугай был сильный
Духом, телом –
Почувствовал в пути вагон.
И чувствовал Теперь Лугавин –
Покорно помощь он принял,
Хоть случай у него оставил
В душе осадок...
И не внял
Он здравой правде,
А глубоко
К Чугаю спрятал неприязнь.
... Чугай же,
Помянувший Бога,
Забыл Лутавина боязнь.
Иль сделал вид –
Он знать не может:
Чем люди платят за добро.
И, может, этот малый позже
Его подвесит за ребро...
Нет!
Он тюрьмой не верховодил,
Для жизни силы он копил.
... Он, тихий,
Корчился в проходе –
