— И правда, никакой тайны?
— Кто бы мог это сделать, кроме новобрачной? Кстати, звали ее Аллегра Портер. Аллегра. Необычное имя. Едва ли ее мать читала Байрона. На второй странице моего блокнота есть фотография, снятая в Каннах в день свадьбы, и я назвал бы этот снимок «Краса и чудище».
Фото почти не поблекло, и Бабенька Алле чистосердечно улыбнулась Далглишу сквозь семь десятков лет. Ее широкое лицо с крупным ртом и коротковатым носом, по бокам обрамленное взбитыми темными волосами, венчала по моде того времени огромная шляпа с цветами. Черты лица грубоваты для подлинной красавицы, но глаза чудо, посаженные глубоко и прелестно; подбородок круглый, но решительный. Рядом с этой юной амазонкой, полной жизни, Огастес Боксдейл, обреченно улыбающийся в объектив, уцепившись за руку невесты словно в поисках подмоги, смотрел, бедняга, тщедушным трогательным чудищем. Позу они приняли нескладную — казалось, невеста сейчас проведет бросок через плечо.
— Физиономия убийцы? — пожал плечами Глат. — Мне попадались еще менее на то похожие. Разумеется, ее адвокат выдвинул предположение, что старик сам положил яд себе в кашу, пока та студилась на умывальнике, а жена вышла в ванную. Но с чего бы ему? Все показания говорят, что он был в состоянии послесвадебной эйфории, ветхий несчастный олух. Наш Огастес отнюдь не торопился покидать сей мир, в особенности таким мучительным способом. Я к тому же сомневаюсь, знал ли он, где стоит каша. Он, вспомните, прилег в другой комнате, в своей гардеробной.
— А что, если Маргерит Годар?
— Я знал, вы к ней подберетесь. Она могла появиться, пока ее сводная бабка находилась в ванной, отравить кашу, спрятаться в спальне или где‑то еще, пока кашу не отнесут Огастесу, а потом присоединиться к деду и его супруге, словно поднявшись к ним лишь сейчас. Допускаю такой ход событий. Но убедителен ли он? Маргерит Годар испытывала от второй женитьбы деда меньше неудобств, чем кто‑либо другой в их семье. Ее мать была старшим ребенком у Огастеса Боксдейла, вышла очень рано замуж за состоятельного фабриканта лекарств. Она умерла в родах, а муж пережил ее лишь на год. Маргерит Годар осталось наследство. Притом ей крайне повезло с помолвкой: женихом стал его благородие капитан Джон Брайз — Лэси. Для любого из семьи Боксдейлов или Годаров — прямая находка. Маргерит Годар, молодую, красивую, наверняка наследующую состояние Годаров, не говоря уж о фамильных изумрудах и о старшем сыне лорда, едва ли всерьез заподозришь. На мой взгляд, адвокат, а это был Роланд Горт Ллойд, умно сделал, что не принимал ее во внимание.
