– Клянусь!
– Засим благословляю тебя, отрок, на службу ратную, на муки и на подвиг во имя веры отцовской, отныне и до того часа, как Господь наш Исус примет тебя в свои небесные чертоги. Благословляю. Аминь. Встань, боярин. Негоже воину русскому на коленях стоять.
– Слава боярину русскому, Андрею Лисьину! – крикнул кто-то с левой стороны, и все присутствующие дружно присоединились: – Слава новому боярину! Слава!
– Прими, боярин, в честь дня своего… шубу с княжеского плеча… – Иван Кошкин, принесший подарки государя, широким движением накинул шубу на Зверева. – Дай тафью на тебя надену из княжеских рук… – Боярин двумя руками взял коричневую тюбетейку с двумя бархатными клиньями, двумя рубинами и тонкой опушкой, надел Андрею на новенькую лысину. – Прими клинок острый из рук княжеских для дел своих ратных… – Кошкин вручил Звереву кинжал в ножнах красного дерева с золотыми накладками и деревянной же рукоятью, отступил: – Слава боярину Лисьину!
– Слава новому боярину, слава!! – поддержали гости.
Андрей ощутил, как у него загорелись щеки. Наверное, нужно было сказать что-то и ответ, но он не успел: великий князь поднялся с трона:
– Служи честно, боярин Андрей Лисьин. Служи, и для тебя всегда достанет моих милостей и внимания.
Все склонили головы, наступила тишина. Юный Иван Грозный вместе с думскими боярами, архиереем и охраной покинули залу. Грохнули двери, распрямились мужчины, снова загудели разговоры. Прием был окончен.
– Ну что, боярин Алексей? – Князь Михайло Воротынский вытянул руку и тяжело опустил ее Звереву на плечо. – Получается, крестником я твоим стал во вступлении во звание боярское… Пойдем, ради такого праздника отобедать тебя приглашаю.
– А отец?
– Отец твой, боярин, вон, уже с князем Ромодановским разговоры какие-то вежливые ведет. Видать, тяжба у него какая-то важная имеется. Уговорит ли? Идем, им и вовсе лишние собеседники ни к чему.
Князь Михайло Иванович Воротынский приехал ко дворцу в карете. Его знатность, видимо, позволяла перемещаться по Кремлю не пешком, как «простые» думские бояре, а в экипаже. Стоящего у коновязи скакуна Андрея забрал княжеский холоп, сам Зверев забрался внутрь щедро обитого бархатом салона. Карета тронулась… И Андрей понял, что рессоры в этом мире еще не изобрели. Обитые железными ободьями колеса катились по дубовой мостовой, подпрыгивая на каждой бляшке, постукивая и погрохатывая. Внутри столь почетного транспортного средства стоял изрядный гул, набитые травой сиденья никак не гасили постоянные тычки снизу. В общем, если бы коня не увели – молодой боярин предпочел бы подняться в седло.
