Так прошло два месяца, пока один из сутенеров близлежащего борделя не приставил к моему виску пистолет. Я знала этого сутенера. Старика звали Енг. Я не пыталась подговорить к побегу его девушек. Проститутки в его борделе тщательно охранялись, он не позволял им выходить на улицу.
В бордель этого Енга я шла раздать презервативы и поговорить с девушками. Старик дремал в кресле, но как только я начала подниматься по лестнице к дому на сваях, он встал, а в руке у него оказался пистолет. Приставив его к моему виску, старик сказал, чтобы я убиралась, иначе он меня пристрелит.
Я посмотрела на него. Не знаю, откуда во мне взялась смелость, но я сказала: «Убьешь меня, твои жена и дети сядут в тюрьму. За меня есть кому заступиться. Ты знаешь, кто я такая. Все твои родственники распрощаются с жизнью».
И он опустил пистолет. Ведь я была «французской кхмеркой», женой белого.
Потом уже, когда я рассказала об этом случае Пьеру, он посоветовал мне заявить в полицию — так поступил бы любой иностранец. Оказалось, что начальником полиции в нашем округе был брат Ивонн, той самой женщины, которая готовила и убиралась в нашем доме. Енга тут же заключили под стражу; и некоторое время я жила спокойно.
Я понимала, что необходимо было подыскать помещение, где бывшие проститутки могли бы жить в безопасности и получать профессию. Зарплата Пьера была не резиновая, а в борделях томилось еще столько девушек! Будь у меня деньги, можно было бы вызволить пленниц. Тогда я начала записывать свои идеи и задумалась о благотворительной организации, с помощью которой можно было бы собрать необходимую сумму.
Неожиданно я почувствовала себя плохо. Мне никогда не приходила в голову мысль о том, что я могу забеременеть. За все то время, которое я провела в публичном доме, этого ни разу не случилось, поэтому я решила, что не способна родить ребенка. К тому же для пущей верности я принимала противозачаточные пилюли. Поэтому, убедившись в настоящей причине своего недомогания, я запаниковала.
Мне казалось, что я не хочу детей, ведь они такие ранимые, так остро чувствуют боль, их невозможно оградить от невзгод. Мне казалось, что я никогда не смогу воспитывать ребенка как следует, потому что у меня никогда не было матери. Однако Пьер обрадовался и успокоил: «Ничего, природа обо всем позаботится». Хотя я в это и не верила, услышать от него такие слова было приятно.
Пьер начал помогать мне с моей задумкой о благотворительной организации. Вдвоем с Эриком Мёрманом, другом Пьера, также работавшим на «Врачей без границ», они начали писать устав будущей организации. Затем Пьеру пообещали новую работу в Пномпене, в одной американской организации, оказывавшей помощь местному населению. Платить обещали гораздо больше, и Пьер сказал, что принял их приглашение.
