Где-то в феврале 1993 года — наше заведение к тому времени работало уже больше года — Пьер вынужден был признать, что наш бизнес потерпел крах. Ни он, ни я никогда не имели собственного дела, думаю, поэтому мы не особо преуспели. К тому же будущее внушало Пьеру тревогу. На май были назначены выборы, организованные ООН. Пьер считал, что невозможно предсказать дальнейшее развитие политических событий: была реальная угроза того, что в любой момент могут вспыхнуть беспорядки, а то и война. Нас ничего особенно не удерживало в Камбодже, и мы решили поискать удачи во Франции.
Я не была готова к таким значительным переменам, но в то же время хотела увидеть все то. о чем мне рассказывал Пьер. Он говорил, что мир гораздо больше, чем я себе представляю. Я уже усвоила основы французского и думала, что особых трудностей с языком у меня не возникнет. К тому же, проведя некоторое время во Франции, я могла вернуться и работать переводчиком или кем-ни- будь еще. В осуществлении наших планов было только одно препятствие: я могла получить и паспорт, и визу, но только став женой Пьера.
Вот как мы решились на свадьбу — ради моей визы. Я совсем не хотела выходить замуж, ничто в замужестве меня не привлекало. Оно для меня было оковами, тюрьмой. В Камбодже ведь как — едва только выходишь замуж, сразу же становишься собственностью мужа.
Итак, Пьер продал ресторан, после чего отправился во французское консульство за бумагами для оформления брака и анкетой, заполнив которую, я могла бы получить визу. Везде требовалось указать дату моего рождения, которой я, разумеется, не знала. Я сказала Пьеру, что родилась в 1970-м, и он написал: «1 апреля», сказав, что в этот день все шутят. Я разозлилась, зачеркнула«1 апреля» и написала «2 апреля» — назло Пьеру. То же самое произошло, когда мы выбирали дату нашего бракосочетания. Пьер написал «8 мая» — в этот день французы отмечают праздник, к тому же это дата первого, недолго продлившегося брака Пьера на француженке, — что меня тоже разозлило. Я перечеркнула «8 мая» и вписала«10 мая».
В графе «имя» написала «Сомали Мам». Это самое верное мое имя — «ожерелье из цветов, потерянное в девственном лесу», да и Пьер называл меня Сомали. Давно уже я не слышала имени Айя или простецкого кхмао. В качестве фамилии я выбрала себе фамилию приемного отца, которую с гордостью ношу.
Расписываться мы пошли во французское посольство. В то время оно находилось в старом колониального стиля здании с красной крышей, окруженном хлебными деревьями. Здание выглядело величественно, однако для меня замужество было всего лишь ступенькой к получению визы. Я не надела свое лучшее платье, не позвала гостей. В посольстве я отвечала на вопросы и говорила так, как научил меня Пьер. Потом мы подписали бумаги; в основном все сделал Пьер.
