А потом было поздно отнекиваться. Бородатый мужик самого разбойного вида столь заботливо хлопотал о том, чтобы мне и моим товарищам было не скучно, и так внятно аргументировал положения о пользе активных движений на свежем воздухе увесистым кулаком, что ответить ему непониманием показалось мне невежливым.
К чести принимающей стороны потороплюсь отметить, что угощение выставлялось четырежды в день и изобиловало мясными и рыбными блюдами, хотя и не приправленными ни солью, ни специями, но количеством своим сполна искупающими этот скромный недостаток.
Так же казаки очень заботились о том, чтобы гости дорогие не заплутали в окрестных зарослях и всегда указывали верный путь тому, кто ненароком выбирал неверное направление движения. Для разнообразия, чтобы развлечения не показались нам уж слишком монотонными, нам предлагали то разминку с переноской камней, то копание земли деревянными лопатами — что само по себе настолько удивительно, что я просто диву давался, как такое вообще возможно — они же совершенно не хотят вонзаться в грунт. Оказалось — всё возможно. Особенно если сначала провести рыхление почвы и вечной мерзлоты под ней окованной с одного конца железом палкой — пешнёй. Вернее, её прототипом. Хотя, мерзлоту мы сначала костром разогревали.
Понятно, что после обильных физических упражнений и ограниченного только вместимостью желудка питания, сон наступал поистине богатырский, хотя и не чересчур длительный. Гостеприимные хозяева заботились о том, чтобы мы не теряли светлое время без пользы для своего здоровья, что в условиях практически круглосуточного полярного дня… очень настойчивые люди эти казаки.
Мы затаскивали брёвна на срубы, где уже плотники приделывали их к месту. Рубили они «в чашку», причём этой самой чашкой вниз. Пелым, что гонял нас, выбирал из кучи подходящее бревно, ориентируясь и по толщине и по характеру «горбика», и по годовым кольцам, сопоставляя это с тем, в какую сторону предстоит направить комель, а в какую вершинку. А потом давал нам указание, куда тащить и каким концом вперёд. Когда я сообразил, что человек проводит в уме четырёхфакторный анализ в трёхмерном пространстве, тихонько прифигел и попытался прикинуть структуру компьютерной программы для решения задач такого класса.
Видимо, поддавшись задумчивости, я и позволил себе оспорить одно из принятых Пелымом решений — ведь видел в какое место на срубе очередной хлыст должен лечь. Полученная затрещина оказалась бодрящей и какой-то ласковой, а возврат к предложенному мной варианту прошел после примерки водруженного с кряхтением на высоту четырёх метров бревна и справедливой критики древоделей.
